Люди зимы
Шрифт:
Но и от нее Элис отмахнулась.
– Тише, мисс. Мы все должны вести себя очень тихо, иначе…
Рути помалкивала, но это не означало, что у нее не было вопросов. Где Кендайс, хотелось ей спросить, и отчего она так страшно кричала?
«Что-то приближается».
Бежать становилось все труднее. Тоннели стали совсем узкими, и их то и дело преграждали груды острых камней или большие валуны, через которые им приходилось буквально переползать. Фаун засунула Мими под куртку, чтобы не потерять, разом приобретя донельзя комичный вид шестилетки, которая играет в беременность, но никто не смеялся.
Элис по-прежнему шла впереди, держа в одной руке фонарик, а в другой – револьвер, но Рути заметила, что на перекрестках и развилках мать колеблется чуть дольше, чем подобает человеку, хорошо знающему дорогу. У нее уже давно появилось ощущение, что они движутся по кругу, но она гнала от себя эти мысли: думать о том, что мама могла заблудиться в этом мрачном подземелье, было слишком страшно. Наконец, Рути не выдержала:
– Мне кажется, один раз мы здесь уже проходили, – заметила она, когда на развилке мать готова была нырнуть в очередной узкий коридор.
– Нет. Наверное – нет… – проговорила Элис, с несколько растерянным видом рассматривая коридор при свете фонаря.
– Вы говорили, что знаете дорогу, – с упреком бросила Кэтрин.
– Я… в этой части подземелья я бывала всего пару раз, – нехотя призналась Элис. – Но…
– Может быть нам лучше… – начала Рути. Она собиралась предложить всем вернуться назад и попытаться отыскать первую пещеру, в которой они оказались, когда только спустились в подземелье, но мать на нее шикнула:
– Тише. Дайте мне подумать.
Рути послушно замолчала. Ее одежда насквозь пропиталась потом, и сейчас, стоило им остановиться, как она начала замерзать. Зубы стучали, все тело ныло и болело, а в голове не было ни одной мысли. Единственное, что она знала твердо, это то, что все они должны как можно скорее выбраться на поверхность.
– Мне кажется, я чувствую сквозняк, – неожиданно сказала Кэтрин и, показав на коридор слева, сделала в его сторону несколько шагов.
– Мы там уже были, – устало сказала Рути.
– Нет, не были. Точно не были! – отозвалась Кэтрин. Теперь она двигалась намного быстрее, перепрыгивая через груды камней, словно теннисный мячик. Еще несколько шагов, и она, свернув за угол коридора, исчезла из вида.
Рути и Фаун заторопились следом, Элис шла последней.
– Кэтрин! – крикнула Рути, ускоряя шаг. – Подождите нас!
– О, Боже! – донесся из-за поворота испуганный вскрик Кэтрин. – Не-ет!
Рути первой выскочила из-за поворота и успела мельком увидеть, что освещал фонарик в руке Кэтрин. Споткнувшись, она подхватила на руки Фаун и крепко прижала к себе.
– Закрой глаза, Олененок! – шепнула она, и девочка послушно уткнулась лицом в ее пропахший потом свитер. – И не открывай, пока я не скажу, договорились? – добавила Рути.
– Хорошо, – пробормотала Фаун.
– Честное слово?
– Честное-пречестное! – Девочка обхватила ее ручонками за шею, и Рути медленно двинулась вперед.
Кэтрин стояла над телом Кендайс, которое перегораживало проход. Блондинка лежала на спине, и глаза ее были открыты. Рядом валялись револьвер и соскочивший с головы налобный фонарик, который еще горел. Горло Кендайс было перегрызено, а в руке
Это были недостающие страницы из дневника Сары.
– Она получила то, зачем пришла. – Сама того не желая, Рути произнесла эти слова вслух.
– Господи Иисусе… – тихо произнесла Кэтрин дрожащим голосом и попятилась.
– Что там? Что?.. – также шепотом спросила Фаун, так крепко вцепившись пальцами в плечи Рути, что ей стало больно.
– Не бойся, Олененок, ничего особенного… – ответила она. – Ты, главное, не смотри.
Как раз в этот момент их нагнала Элис – нагнала и молча встала рядом.
– Это выглядит как… как будто на нее напал какой-то зверь, – проговорила Кэтрин и, наклонившись вперед, осветила фонарем растерзанную шею Кендайс.
– Это был не зверь, – сказала Элис и, опустившись рядом с телом на колени, вынула из судорожно сжатых пальцев Кендайс забрызганные кровью листки. – Это был не зверь… – повторила она, оглядываясь на дочерей. – Идемте, здесь нам опасно оставаться.
Кэтрин выпрямилась.
– Я совершенно точно чувствую сквозняк! – снова сказала она, и на этот раз в ее голосе звучало торжество. – А вы чувствуете?.. – С этими словами она перешагнула через труп Кендайс и, не оглядывалась, побежала по коридору дальше.
Теперь и Рути ощутила слабое дуновение холодного ветерка. Поудобнее перехватив Фаун, которая повисла на ней, словно маленькая обезьянка, она бросилась догонять Кэтрин. Похоже, они не ошиблись: воздух заметно посвежел, и дышать сразу стало легче.
Как и Кэтрин, Рути ни разу не оглянулась, но ощущение, что кто-то смотрит на нее из темноты, не оставляло ее до тех пор, пока в расселине далеко впереди не показался клочок голубого неба.
Рути, Фаун, Элис и Кэтрин сидели в кухне за столом. Элис сварила для всех кофе и разогрела замороженный банановый кекс, который нашелся в холодильнике в подвале. От кекса исходил очень аппетитный аромат, но Рути к нему даже не притронулась. Переход из затхлой темноты и сырости подземных пещер к свежему, морозному воздуху и свету оказался слишком резким, и теперь ее слегка мутило. Остальные, похоже, тоже еще не пришли в себя – кексом не соблазнилась даже Фаун, хотя в любое другое время она не преминула бы съесть столько «сладкого хлебушка», сколько смогла.
Возможно, впрочем, дело было в болезни: как только они вернулись домой, Элис сразу дала ей жаропонижающее, заварила травяной чай и попыталась уложить в постель, но девочка заупрямилась, не желая пропустить ничего интересного. Сейчас она сидела у матери на коленях и, прижимая к себе Мими, прилагала поистине героические усилия, чтобы не задремать.
Всю обратную дорогу Кэтрин без конца расспрашивала Элис о Гэри, а Фаун и Рути хотели знать, как их мама оказалась в пещере, и почему они нашли ее связанной. В конце концов, Элис пообещала рассказать им всю историю с самого начала, но не раньше, чем они доберутся до дома. Сейчас, когда опасность им больше не грозила, а Фаун получила необходимое ей лекарство, она начала свой рассказ.