Людоед
Шрифт:
Я отложил штуцер и поднялся на ноги.
— Давайте убираться отсюда!
Черно-красные лишились ищейки и двух лошадей, едва ли они продолжат преследование, да и в Грахцене у них нет никаких особенных прав. И все же чем раньше доберемся до обжитых мест, тем лучше. В горах никогда не знаешь, на кого наткнешься за очередным поворотом извилистой дороги. Награду за убийцу кузена великого герцога должны были назначить немалую; кто-нибудь из лихих людишек неминуемо соблазнится звоном золотых и переберется через границу в надежде настичь беглецов и сорвать куш. Да и подручные графини Меллен от меня
Друзей в Сваами я завел превеликое множество, этого не отнять…
Ехали с небольшими остановками на отдых весь день до самого позднего вечера. Следуя совету контрабандиста, старались понемногу забирать влево и уже к полудню отыскали упомянутый проводником «торный путь». Насколько удалось понять, эта извилистая дорога соединяла несколько небольших поселений, а от приграничного городка в предгорья вел полноценный тракт, коим и предпочитали пользоваться торговцы и почтовые курьеры. Мы должны были добраться до него ближе к вечеру, а пока что петляли по тропке меж отвесных скал и крутых обрывов, перебирались по хлипким мостам через пропасти и вслушивались в пронзительный гул ветра да перестук иной раз срывавшихся с горных круч камней.
Микаэль время от времени пришпоривал жеребца и выдвигался вперед разведать дорогу. Уве после бессонной ночи клевал носом, а Марта что-то негромко напевала себе под нос и, уж не знаю, как такое могло быть, только незримая стихия тихонько колыхалась в такт ее наговорам и очищалась от оставленных нашими аурами следов.
Во второй половине дня заморосил неприятный мелкий дождь, перемежаемый белыми снежинками, и мы задержались в одной из попавшихся по пути деревенек. Погрелись в гостевом доме, похлебали горячего, дали отдых усталым лошадям. Был немалый соблазн заночевать здесь, но я не пошел на поводу у слабости, растолкал задремавшего за столом Уве и погнал всех к выходу.
Свет померк неожиданно быстро, солнце просто в один момент нырнуло за хребет, и все кругом затопили густые сумерки, только продолжали светиться вершины близлежащих гор. К этому времени мы уже свернули с подсказанного контрабандистом пути на узенькую тропку, которая должна была вывести нас к тракту. Должна была, но никак не выводила.
Окончательно стемнело; Уве даже пришлось соткать из эфира и запустить вперед призрачный огонек, иначе ехавший первым Микаэль рисковал сгинуть на дне изредка попадавшихся на пути расщелин. Лошади устали и спотыкались, а сами мы промокли и продрогли, но не разбивать же лагерь прямо посреди тропы! Ночевка под сыпавшейся с неба моросью и пронзительными порывами студеного о ветра меня нисколько не прельщала.
В итоге к постоялому двору наша унылая процессия выехала уже глухой ночью. Двухэтажный дом с конюшней приткнулся к отвесной скале. Над воротами в добротном частоколе помаргивал качавшийся из стороны в сторону фонарь. Именно его отблески мы и заметили, когда казавшаяся воистину бесконечной тропа наконец вывернула к долгожданному тракту.
Хозяин давно запер двери, но к припозднившимся постояльцам ему было не привыкать — нас запустили внутрь, стоило только постучать. С размещением проблем не возникло: Уве и Микаэль заняли угловую комнату на первом этаже, мы с Мартой заселились в соседнюю.
Когда я остался за столом наедине с Микаэлем, то выложил перед собой позаимствованную в миссии герхардианцев шпагу и спросил:
— Ну и что с ней делать?
Маэстро Салазар внимательно изучил клинок и щелкнул пальцем по клейму в виде перекрещенных меча и молота. Ниже шла надпись на североимперском: «Миленген».
Этот город на севере Майнрихта славился залежами железной руды и мастерами, выплавлявшими из них первоклассную сталь, а вот оружейники тех мест, насколько мне доводилось слышать, особой славы не снискали. Микаэль считал ровно так же.
— Отличный металл и посредственное исполнение, — заявил он безапелляционно. — Для тебя сойдет, надо только подобрать ножны. К прежнему владельцу оружие не приведет, такого барахла на севере ходит с избытком.
— Ну спасибо, — фыркнул я, уязвленный ремаркой собеседника до глубины души.
— Всегда пожалуйста! — хмыкнул Микаэль, оглядел пустой зал и чуть подался ко мне. — Ты лучше поведай о своих чудесным образом вернувшихся способностях, Филипп! Я видел, как ты орудовал колдовским жезлом! Я собственными глазами видел это!
Я приложился к глиняной кружке с хмельным напитком, хлебнул, поморщился. Затем спросил:
— Что тебе с того?
— Что мне с того? — округлил глаза маэстро Салазар. — У тебя на спине выжжена ангельская печать! Есть лишь один способ обратить ее действие вспять! — Микаэль упрямо выпятил челюсть, подвигал ею из стороны в сторону, собираясь с решимостью, и спросил: — Ты связался с запредельем?
— И зачем бы мне тогда понадобился жезл? — усмехнулся я и выложил на стол волшебную палочку. — Князья запределья наделяют чернокнижников силой, равной способностям истинных магов. Им ни к чему эти… костыли.
— Точно-точно, — озадачился Микаэль. Пусть он к этому времени уже изрядно захмелел, но ясности мысли не потерял и потому оценил убийственную резонность выдвинутого мной аргумента. — Но как, Филипп?! — прошептал он, навалившись грудью на стол. — Как тогда это возможно?!
Я рассмеялся:
— Микаэль, с чего ты взял, что я вообще терял свои способности?
— Ангельская печать!
— Я тебе когда-нибудь говорил, что утратил способность колдовать? — поставил я вопрос ребром. — Да или нет?
Маэстро Салазар осушил кружку и вновь наполнил ее из кувшина.
— Не говорил, — признал он. — В этом просто не было нужды. Это подразумевалось само собой.
Я лишь развел руками.
— А печать? — спросил Микаэль. — Что с ней не так?
Ответить правду мне и в голову не пришло. Иные откровения подобны силку, поначалу не кажутся чем-то серьезным, а в итоге оборачиваются долгой и мучительной смертью. Но и опускаться до откровенной лжи зачастую ничуть не менее опасно. Заврешься — и сам не заметишь, как утонешь в собственном вранье. У людей на такое долгая память.