Людоед
Шрифт:
Так что он может знать?!
— Что же такое вам известно обо мне, сеньор де ла Вега? — с улыбкой полюбопытствовал я, кинул быстрый взгляд за окно и увидел, как выезжает за ворота пятерка бойцов горной стражи.
Ну, сейчас начнется! Я как бы невзначай опустил руку под стол и положил ладонь на рукоять пистоля. Вопреки первоначальной задумке, первую пулю решил всадить в брата-заклинателя, а если понадобится, то одарить его же и второй. Магические поединки не мой конек, а герхардианец — колдун не из
— Что вы вообще можете знать о Филиппе Олеандре вон Черене? — усмехнулся я, прикидывая линию стрельбы, дабы одним выстрелом прикончить заклинателя и ослепить пороховыми газами де ла Вегу.
— О, поверьте, Филипп. Нам известно многое. Например, из вас двоих колдовским даром обладает лишь Уве Толен, — ответил Сильвио с какой-то даже снисходительной улыбкой.
«Из вас двоих»? Я едва удержался от презрительной ухмылки, но вдруг уловил в заявлении собеседника некий скрытый смысл и скосил глаза в сторону.
Уве, бледный как мел, привстал на цыпочки, а сзади к нему пристроился сурового вида дядька. У горла школяра блестела стальная полоска ножа. Еще двое добрых братьев, проникших на постоялый двор через кухню, наставили арбалеты на меня. Рука непроизвольно потянула пистоль из оружейной перевязи, но я сразу одумался и вернул ее обратно на стол.
Не успеть… Я скрипнул в бессильной ярости зубами. Ангелы небесные! Да как же так?!
Встревоженные видом оружия постояльцы загомонили, но тут же примолкли, стоило только Сильвио де ла Веге объявить:
— Именем Герхарда-чудотворца я беру этих чернокнижников под арест!
Дебелая разносчица грохнулась в обморок, ее перепуганный родитель кинулся приводить дочурку в чувство, все остальные послушно замерли на своих местах. Пусть никакими особенными правами орден в Грахцене и не обладал, но, когда речь заходила о темной волшбе, добрым братьям было принято верить на слово.
— Не сопротивляйтесь, Филипп, и нам не придется применять силу. Полагаю, вам хорошо известно, сколь болезненны обездвиживающие чары? Второй раз четки святого Мартина не спасут, поверьте на слово.
Я выложил перед собой на стол ладони и спросил:
— А если ваши подозрения на мой счет верны? Вдруг я и в самом деле снюхался с запредельем? Вы проявляете беспечность, всерьез полагая, что лишь мой слуга обладает колдовским даром.
Де ла Вега рассмеялся, не приняв это заявление всерьез.
— Никакие уловки не помогут вам избежать должного воздаяния, Филипп Олеандр вон Черен! Ни одному чернокнижнику не совладать с моими братьями. Наша вера сильна! Вседержитель на нашей стороне!
— Пустые слова… — поморщился я и скосил глаза на Уве, но монах по-прежнему удерживал нож у горла моего слуги. — Ладно, что дальше?
— Дальше
— И что вы рассчитываете там найти? Случайно не «Размышления о нереальности нереального», которые сами же мне и подкинули? Это было… топорно.
Но вывести из себя собеседника не удалось.
— Уверен, вы не стали избавляться от книги, — холодно отметил он. — Вы ведь приложили столько усилий, чтобы ее найти! Я не преувеличивал, когда говорил, что знаю о вас абсолютно все. У ордена много друзей.
Я мог бы рассмеяться в лицо Сильвио, но вместо этого поступил так, как поступил бы на моем месте любой здравомыслящий преступник.
— Моя работа — выискивать еретические сочинения! — напомнил я с нескрываемым пренебрежением. — Для протокола я заявлю, что изъял этот труд у маркиза, который и не подозревал, что хранит в библиотеке запрещенную книгу. И будьте уверены — убийство его светлости не сойдет ордену с рук. Я позабочусь об этом!
Южанин снисходительно глянул в ответ, но развеивать наивных иллюзий не стал, лишь сухо пообещал:
— В дороге у вас еще будет возможность продумать свою линию защиты. В конце концов, вас ждет честный суд, а не судилище.
Я и сам не раз дарил подозреваемым лучик надежды, дабы те охотней шли на сотрудничество со следствием, поэтому нисколько не сомневался, что в дороге мне представится возможность сдохнуть под пытками, и ничего сверх того. И все же выдавил из себя беспечную улыбку.
— Что в тех пергаментах, Сильвио?
Де ла Вега ничего не ответил, лишь вытянул из-под брошенного на лавку плаща моток веревки, искрившейся в истинном зрении серебристыми всполохами, и скомандовал:
— Руки!
Я и не подумал выполнить его распоряжение, вместо этого произнес:
— У нас пересекались интересы, и выбить меня из игры, переложив ответственность за убийство маркиза, — разумный ход. Но дальнейшее преследование… нелогично. Вы добились своего, к чему эти метания?
— Признание — царица доказательств, — прямо ответил южанин. — Маркиз приходится кузеном великому герцогу, ни у кого не должно возникнуть сомнений в том, что убийца — именно вы. Ничего личного, просто политика.
— Ничего личного? Позвольте усомниться.
Сильвио де ла Вега ухмыльнулся совершенно по-волчьи.
— Смерть брата Стеффена вызывает у нас определенные подозрения, — сообщил он и привстал со скамьи. — А еще… Помните, вы не так давно интересовались, случайно ли я оказался в том злополучном дилижансе. Я удовлетворил ваше любопытство, окажите мне ту же любезность. Ответьте, как попали туда вы.
— Случайность, — пожал я плечами. — Еще недавно я полагал, что всему виной — банальная случайность, но теперь уже не готов поручиться…