Людоеды
Шрифт:
— А если Ходок наврал?
— Вот и я так думаю, — подал голос из-за «шторки» на двери Маковец.
— У тя есть, с чем ночь посидеть? — поинтересовался Зуб, зная: тому не по себе сидеть в комнате одному в виду отсутствия не только Беккера, но и Шавеля. Кислый давно, а сразу «прописался» в женском бараке по соседству.
Мог и не спрашивать, Паша всё, что отбирал у иных практикантов, сносил к нему. Особенно не повезло тем, кто отправился в поход с Лаптем.
— Помянем что ли… — предложил Зуб тост за него.
— И тех, кто больше не с нами… — напомнил Мак про Беккера.
Кто бы мог подумать,
Светало. В окно южного барака с восточной стороны ударили первые солнечные лучи и прямо в лицо обладателя топора, который за последние два дня стал продолжением руки… практикантропа. Последовало недовольное в таких случаях ворчание и медленное просыпание. Сознание также не стремилось напрягать черепную коробку и то, что там находилось.
И вдруг Мих подскивание как по тревоге. Вместо Паши на его кровати на глаза попался…
— Ходок!?
Зуб отсутствовал, даже Сак. Напарник оставил его одного с этим…
До Миха не сразу дошло, что произошло ночью, но как только он увидел в окне уродливо-наглую физиономию ручной зверюги, всё сразу встало на свои места.
Сборы не заняли много времени. Он скрутил одеяло в кольцо по-военному, и повесил на плечо, дополнительно заткнул за ремень топор, а также проверил: на месте ли складной нож весом в полкило и размерами с «клык» Зуба, если разложить. Мелочиться не любил. Шмат сала также прихватил. И воды во фляжке — не армейской, но близкой по содержанию и литровой. Понял, что воды для той цели, которую запланировал осуществить, недостаточно, поэтому прихватил пустую пластиковую бутылку в полтора литра, собираясь набрать воды из колонки. Неожиданно обнаружил Зуба у Маковца.
Не стал будить, тот сам очнулся, стрельнув на него предательски одним глазом. Второй не хотел просыпаться, как и разум напарника до конца.
— Далеко? — последовал односложный вопрос.
— На прогулку, которую вчера из-за Тушёнки не удалось толком осуществить, — постарался также коротко объяснить Мих.
— Я с тоб-Ой… — пытался привстать Андр… талец.
— Даже и не думай напрягаться! Ты мне здесь нужен — считай: мои глаза и уши! А наши! Понял меня?
— Да в последнее время, Мих, чё-то как-то не очень… — давалось тяжело пробуждению Зубченко.
— Протрезвеешь — поймёшь!
Хотя какое там — без опохмелки явно в случае Андр… тальца не обойтись.
— Ыы… — позвал Мих зверюгу. — Пошли…
У колонки сразу исчезла очередь за водой. И у Миха с Вый-Лохом состоялся непродолжительный водопой: один набрал воды в пластиковую ёмкость, а иной принялся лакать её.
— Людям оставь немного, а то всё высосешь… — улыбнулся Мих, когда зверюга сообразила присосаться к трубке.
— Куда с утра пораньше? — нарисовался Паша не к месту и не ко времени, а встал на пути.
— Вечером расскажу, когда вернусь — угу?
— Единоличником решил заделаться?
— Если бы, то сразу ушли с Зубом, а так… Сам посуди: через пару дней жрачки не останется, а лапу по принципу медведей сосать не научились! И потом лапа — продукт некалорийный! Согласен?
— И во всём остальном! Иди, но… возвращайся…
— Я постараюсь…
— Уж будь так любезен… — залебезил Паштет.
На том, собственно говоря, и расстались — каждый
— Идём-идём, животное… — поманил Мих того за собой, сделав первый шаг на скользком пути в дебри. — Нас ждут с тобой великие свершения!
Знал бы, что нисколько не ошибся, и относительно приключений, которые предстояло им пережить вместе, вряд ли бы согласился на то, что ему не казалось нынче таким невозможным или необычным. Главная цель — выжить, а там и попытаться обустроиться в этом странном и непонятном до конца мире. Неизвестность манила, а любого геолога или геодезиста — подавно.
Развернув лист бумаги на планшете, он сверился с первой зарубкой, и нанёс её номер на лист бумаги, затем ещё одну такую, когда нашёл, рисуя общий знак древесной растительности с отметкой высоты верхушек деревьев.
— Уже что-то, но не совсем то, чего хотелось бы найти, а желательно пищу…
Мих высматривал ягоды и грибы. Но кругом мох и лишайники с папоротниками. Странно, что ещё деревья были похожи на те, к которым привык в своём временном измерении.
Наконец добрались со зверем до места прежней стоянки в лесу, обнаружив тот самый подрубленный сук под класукой и даже тропу, проделанную на земле болотным звероящером.
Дальше местность была неизвестной и чуждой им. Мих покосился на звероподобного спутника, тот не спешил опускаться на четвереньки и выказывать агрессию по отношению к здешним обитателям, коих не видел, как и практикантроп, но зато отлично чуял их запахи — и то, что они поблизости и следят за ними. Но в пищевой цепи оба занимали доминирующие позиции в отношении тех, кто прятался от них.
Всё-таки какая-то, а сила — и представляли на пару собой. В одиночку бы вряд ли. Это и запоминал Мих, анализируя постоянно меняющуюся ситуацию. Он выбрал направление дальнейшего движения по тропе водной рептилии. Зверюга ничуть не воспротивилась, но ухо следовало держать востро, поэтому Мих положил одну руку на рукоять топора.
Путь к месту обитания рептилии оказался неблизким. Вскоре топор пригодился, пришлось прорубаться сквозь тернистые заросли и колючки, из-за того, что рептилия передвигалась по земле почти у поверхности, а уподобляться ей и переходить на четвереньки практикантроп не спешил. В таком положении — раком — много не навоюешься. Однако делать нечего, пришлось пойти на риск. И спустя какой-то временной промежуток они уже стояли у заболоченной местности оба по колено в грязи.
Практикантроп ругался про себя, на чём свет стоит, едва не лишившись обувки, норовившей остаться в грязи, затягивающей ноги всё больше и больше, за благо, что не глубже.