Людоеды
Шрифт:
— Ла-а-апоть… — захныкал он, прижавшись к спасителю. — Ы-ы…
— У… — удивился Вый-Лох: человек заговорил на его языке — зверей.
— Наслышан — вы… То есть я хотел сказать: мы потеряли его… — заявил утвердительно Мих, успокаивая соратника по несчастью и оружию одновременно — забрал от греха подальше топор, пока тот не нарубил дров.
— Они… они-и-и…
— Т-ш-ш… Тише… Успокойся! Всё уже позади…
— Сы-ы-ыели-и-и…
— Что?! — переменился в лице Мих. — Людоеды?
— Ыгы-ы-ы…
— И…
— … уда был с ними-и-и…
—
— Бе-Бе-Бе… — заблеял Ясюлюнец.
— Не понял! Повтори…
— … кер — сука-А-А…
— Вот как! Как же так… и получилось?
— Он пырнул его ножом в живот и…
— Да понял я уже всё, тёзка…
Ясюлюнца также звали Сергеем, как и Шавеля. А распространённое имя у них в группе, которое также носил Сак… овец.
— Разберёмся — и с ними тоже, но чуть позже, а сейчас айда в лагерь — отдохнёшь, поешь и поспишь. Кстати, на… — Мих сунул ему кусок сала и сухаря.
Напарник накинулся на еду, словно не ел целую неделю и чем питался — одним воздухом. Да и того не было в камере больше подобной на газовую.
— Что же это было, а нас пыталось проглотить и пожрать?
Тонкий луч света от карманного фонаря ничуть не приоткрыл завесу тайны происхождения «дупла». Оно бесследно исчезло. И то хорошо, что хорошо… закончились для них очередные приключения. А всегда хотелось чего-то большего — ведь лучше, когда лучше…
— Пошли… И ты Лох не отставай от нас…
Ясюлюнец принял вторую часть двусложной клички ручной зверюги Миха на свой счёт — заторопился.
Оставаться в диком лесу кровожадного края больше не хотелось, а очутиться в своей кровати и в ином мире, привычном для них…
Глава 6
ЕДИНОМЫШЛЕННИКИ
«Одна голова хорошо, а на плечах — ещё лучше!» памятка единоличнику
— Эй, Мих… — услышал тот голос спутника, обращённого к нему от того, кто умел более или менее сносно ещё вести общение и на человеческом языке, в то время как практикантропа донимали странные мысли с ощущениями: кто же их всё-таки застал врасплох, что за существо, которому не было объяснений — у него. Это настораживало и обезоруживало. Спасло от гибели, как и Ясюлюнца — броня. Не будь доспех из панцирных животных и чешуйчатой шкуры ящера, а и костяного меча — беда. Тот, кто пожрал их, явно не торопился утолять голод быстро, а скорее медленно и верно переваривал, вбрасывая ферментативную жидкость, содержащую небольшое количество едкой кислотной среды.
На Ясюлюнца даже во тьме без содрогания не взглянешь, а и карманный фонарик тогда при направлении на него луча света, чуть не выскользнул из увлажнившейся ладони с пальцами. Михея пробил пот, а тело озноб, ибо сокурсник отчасти напоминал мумию. Кожа не то что бы лоскутами и свисала с него, но он весь побледнел, потеряв человеческий розоватый окрас и… местами виднелись тепловые ожоги, как при попадании на кожу
Но ему о том не говорил. Зачем беспокоить лишний раз и нервировать того, кто пережил такое, а и на словах не передать. Даже мысли путались и терялись. Смысл всего, чему прежде учили их в этой жизни, а со вчерашнего дня уже прошлой и казавшейся нереальной, будто сладкий сон. Нынче же кошмар… и на кошмаре.
То-то будет дальше…
— Чего ты там шепчешь?
— Дай мне…
— По рогам?
— Нет, оружие… А то мне без него не по себе…
— Обещаешь не цеплять им мою ручную зверушку?
Мих остановился, полагаясь на слух, старался уловить извне посторонние шумы. Вроде было тихо, но ведь и тогда, когда к нему подкралось «дупло» и раззявило его, тоже вроде бы ничего страшного не было ни слышно и не видно, а здесь во тьме ночи и вовсе незги. Хоть глаз коли.
Вдруг отметил одну нехарактерную особенность. Чуть в стороне от них пылали огоньки… злобных очей, а не светлячки или искры огня.
Свет своих «фар» включил ночной хищник, и сейчас смерил их, как противников, а возможно видел в них уже добычу, готовясь добыть трофеи.
Не он один поблизости, такие же, как он твари включили ещё свет и также по два огонька, образуя целую гирлянду или светящуюся дорожку.
— По-моему, как мне кажется… — прошептал практикантроп, — нас окружают…
— А я про что, когда, то самое и говорю — дай что-нибудь! Будь человеком, Мих, а?
— И это мне говорит… Фашист!
Однако не стал нагнетать и без того нервозность данной незавидной ситуации.
— Вый… — позвал Мих зверюгу.
— Ы-ы-ы… — огрызнулась та и по-боевому.
Стало очевидно: это засада — западня. Они угодили в ловушку. Сейчас на поживу к ним пожалуют иные лесные зверушки.
— В круг…
— Угу, — откликнулся Ясюлюнец, получив топор.
— Просто держись — и всё! Я сам сделаю, что необходимо… — не торопился Мих избавляться от панцирного щита, хотя и понимал: напарнику по несчастью в качестве необходимой защиты тот не помешал бы. Всё ещё надеялся: того прикроет — если что — Вый-Лох.
Вот кто огрызнулся ещё раз грозно и на всю округу, бросая во тьму дебрей боевой клич.
— Ы-Ы-Ы…
Уже стоял на четвереньках, пряча нутро от острых клыков и когтей тех, кто мог выпотрошить их — сам противопоставил немаленькие клыки, щёлкая челюстями.
Настал черёд опробовать в деле лук. Стрелы у практикантропа было всего три. Но не это главное, а то: всё-таки были. Одну он взял в зубы, иную в ту руку, которой держал за основание лук, а третью водрузил на тетиву и резко дёрнул на себя. Не удержал. Тетива выгнулась и… выскользнула, срываясь с пальцев незадачливого стрелка. Он толком и прицелиться в пару огоньков не успел, как услышал рык иной направленности, нежели тот, какой издал хищный зверь лесной стаи и… завыл. Огоньки его злобных глаз заметались и… угасли. Мих потушил их — чуть промедлил, поскольку последовала всеобщая атака хищной стаи на бродяг, в момент боевого клича вожака.