Людоеды
Шрифт:
Два раза в одну воронку снаряд не попадал — Юра точно помнил из истории, а данную пословицу. Но ему был предоставлен шанс опровергнуть её. Всё-таки не Ньютон и закон тяготения изобрёл именно учёный. А сам оказался научен горькому опыту. И повторять в третий раз одну и ту же ошибку не стал.
— Давай без этого… — заявил он при повторной попытке общения с сокурсницей. — Я тебе не сделаю ничего плохого, таки и ты будь более сговорчивей, иначе людоеды отужинают сегодня тобой! Если ещё не дошло это до тебя — повторю: ты мне жизнью обязана!
— Ах
Это было что-то сродни матриархата в отдельно взятой ячейке общества у людоедов. И многим из них — в основном мужчинам — не понравилось, что баба раскомандовалась. Няму требовалось поставить её на место.
Ойё сунул ему дубинку в руку. Жест был красноречив.
— Я это, Ворона… — зашёл издалека Беккер. — Как бы те сказать…
— Короче, предатель… рода человеческого! — выдала Воронович.
— Типа… трахну тебя…
— Чё-о-о?!
— … дубинкой для виду, а не так, как решила сама! И даже не надейся!
— Ублюдок!
Деваться некуда, Беккер замахнулся на Ирку, а та не будь полной дурой, перехватила инициативу, а с ней и руку с дубинкой у Беккера — выхватила и ударила его сама туда, куда тот снова не ожидал, да получил. И на этот раз по голове. Что называется: сразила его наповал.
— Ойё… — выдал и сам старик-палач собственное имя на-гора. Вот кому ему следовало передать свой жизненный опыт — палача — ей, а не Беккеру. Призадумался — и было над чем не только ему, но и иным старейшинам.
Чужаки поражали своей смелостью и бесстрашием. И где-то временами казались ужаснее и опаснее иродов. Дикари всё ещё наедялись: их минёт участь столкновения с ними, а те уже направлялись на рапторах в набег по их души, а точнее тела, вторгнувшись в пределы священной долины людоедов.
* * *
Ударив препода в зубы, Зуб не успокоился. Злость не прошла, его напротив порывало на повторное действие. Мих сразу уловил: не сдержит друга — одним попаданцем у них в этом мире станет меньше. А не любил доводить дело меж своими людьми до разборок с рукоприкладством. Всегда можно было договориться до чего-то, а какого-то приемлимого результата, устроившего бы обе ранее несговорчивые стороны.
— Пошумели — и будет, Зуб! Меру тоже надо знать! А и руки не стоит лишний раз распускать!
Практикантропы отвлеклись от Астры, пока та занималась ранеными, показавшись многим из чужаков сущим ангелом, явившимся по их души, поскольку бренные тела они, похоже, потеряли раз и навсегда, то соответственно им пора на небеса. Проверку адом вроде бы уже прошли, каковым казался им дикий край заселеный людоедами и прочими пожирателями. А и лесными чудовищами им подстать из числа фауны и даже флоры, если вспомнить крона. Да понятия не имели, что он представляет собой. Хотя и от всё подмечающего и замечающего взгляда Астры не усползнули даже его
Долго мучиться раненым чужакам не пришлось, поскольку ангел в лице незнакомки продолжал суетиться меж ними, поднимая на ноги тех, кого была в силах, а кого нет, просто избавляла от боли либо мук, помагая отойти в мир иной. Выбилась из сил.
Но снова крики чужаков и… Они накинулись на парочку дикарей, явившуюся в лагерь вслед за практикантропами с незнакомкой.
— Оставьте их в покое! — в который раз вступился Мих за них.
Зуб поддержал его.
— Они с нами — заодно! И помогут нам отомстить людоедам за то, что они устроили нам здесь!
Практикантропы вновь завели разговор об ответном ходе — конём. Сил на участие в походе у сокурсников не осталось.
«Я помогу! Угу…». — вмешалась Астра, обращаясь мысленным посылом к тем, с кем установила ранее контакт. И Мих уловил больше, нежели Зуб, но тоже то, что было необходимо.
«Как? Каким образом?» — отреагировал адекватно и ситуации Мих, продолжив мысленное общение.
Со стороны залюбуешься — могло показаться: меж ними установилась идиллия сродни любви с первого взгляда. Когда слова при общении меж любящими сердцами и родственными душами неуместны, а лишние.
— Да… — вставился Зуб. Он также хотел это знать и понять. Но не всем дано, и было скрытным общение, произошедшее помимо его воли меж другом и незнакомкой.
Они закрылись даже от него.
— Э, я не понял! Вы чё — обособились от меня?
— Обана! — не растерялся Чёрт. — А это чё за баба такая? Откуда она у нас взялась? И много ли там таких, где вы были?
— Да с нас и одной такой вполне хватит… — ляпнул Зуб не подумавши, а Чёрт и не понял его, точнее так, как было выгодно ему.
— Чё всам деле безотказная она?
— Ага… — проступила ухмылка ехидства на лице Зуба. — Она такая — только будь с ней более настырным — напористым! Ну, понял?
— Я не понял — ты чё думаешь: я — дурак!?
— Нет, Чёрт тебя дери, аки сидорову козу! Ты — чудак на букву «Му»! Угу?
— С дороги… — кинулся Чёрт мимо него к незнакомке.
Мих не видел препода — вообще ничего — кроме той, кто овладела его мыслями. Вдруг отторгла его, как до этого друга и… переключилась на препода.
Мих не успел его сдержать, да и Астру. Та сама остановила негативную энергию, направленную на неё, блокировав поднятием руки и выставленной перед собой ладонью.
Чёрт остолбенел. Ему показалось: его парализовало. Но язык работал в прежнем режиме.
— Кто меня держит? Отпустите! Сейчас же, иначе я не ручаюсь за себя!
— Это я за Астру, — уяснил Мих: если не вмешается, а не влезет меж ними — преподу достанется — и неслабо.
Сам угодил под каток, но вскользь. У него обледенела рука, а вот Чёрт обледенел, как в прямом, так и переносном смысле, покрывшись толстой коркой наледи. И это в самую жару.