Людоеды
Шрифт:
— А ну разойдись… — разошёлся в свою очередь Зуб, подхватив дубинку дикаря и вломил ей по ледяному изваянию препода. — Эй, там… Кто-нибудь слышит меня? Ау-у-у…
Зуб орал Чёрту в ухо. А тому хоть бы хны. Практикантропу пришлось повалить препода на землю и добить — ногами… обивая лёд с тела.
— А может нам его с тобой, Мих, отправить в костёр? Быстрее оттает и отойдёт…
— Если только в мир иной…
Чёрт подскочил без посторонней помощи и прямым ходом кинулся в барак — закрылся.
— Лады, чуть опосля побеспокоим — и войдём через окно, — отпустил его Зуб на время, дав придти в себя, понимая:
Про последних практикантропы любезно умолчали, зато напомнили про первых.
— Мужики мы или кто? — вторил Зуб, помогая другу. — Нас задело, а вас, похоже, не очень то, что дикари из числа людоедов похозяйничали тут у нас! Думаете не вернуться? Так ошибаетесь! Когда употребят наших баб — и кто знает — как, затем захотят ещё отыметь и нас! Но я и Мих не намерены подставлять им свой тыл! Мы тоже не лыком шиты, и кое-чем подпоясаны! А лозунг на всех один — практикантропов: кто не с нами, тот против нас! Всё или ничего! Сейчас или никогда!..
Зуб иной раз поражал, а всегда говорил прямо и открыто, что думает. Но тут… как непревзойдённый оратор. Уж чего не отнять у него, так это смелости. На то и кличка — Зуб, а фамилия — Зубченко. Частенько показывал зубы, а здесь у него и «клык» был. И даже спать с ним ложился, как с любимой женщиной. Иначе и быть не могло.
Варвар естественно первым среди всех заявил о желании принять непосредственное участие в погроме… людоедов, а не еврейском, хотя вспомнил про одного жида среди дикарей. Лапоть не был отмщён им перед Беккером. Так что это был его долг перед ним, а не преподом. И требовалось оплатить сполна. Жаждал крови.
Да и иные практикантропы колебаться не стали. Они видели: при наличии зверюги и монстра, а странной и необычной незнакомки со сверхспособностями, поход не окажется им таким уж убийственным или смертельно-опасным. Станут позади своих лидеров и… как-нибудь отобьются — и не от жизни. А ставить людоедов на место давно было пора, тут и случай подвернулся — неприятный, но всё же — когда-то надо было делать и им вылазку в стан противника после той первой при потере Лаптя.
За пятёркой практикантропов в виду излечения не только Миколы при извлечении у него стрелы из срамного места, а и тяжёлой раны Ишака залеченной рукой Астры при одном лишь прикосновении, к походу изъявили желание примкнуть ещё четыре сокурсника — Ходок, Боров, Кура и Кислый. А куда Шавель без баб — ему некуда деваться — край. Обслуживать себя не был приучен. Да и Павлик, что Морозова — она же Алёна, и Лёлик — также в плену у людоедов. Очень на это надеялся — и не сожрали их, употребив иным образом, как сам любил… и их за это самое.
Ну и Вежновец с Соском согласились пойти, а всем вместе всё сподручнее. По такому случаю даже наведались в барак к Чёрту. Тот послал их к тому, кем самого прозвали, а, похоже, допился до чёртиков. Но вот Лабуха с Молдовой они забрали у него — вместе с пойлом.
Зуб и тут умудрился проявить незаурядную смекалку.
— Их пойло горит, Мих! Слышь, дружище! У нас снова имеется оружие массового поражения! Ха-ха… Не гранаты, да против дикарей самое оно в пещере-то! Ну и устроим там светопреставление им! Шкуры точно попалим!.. Живём, мужики!..
Алкозавры
— Придёт время — ещё сами попируем, — уверил Зуб алкозавров. — И на костях пожирателей!
И вновь сборы много времени не заняли, однако торопиться мстители из числа истребителей пожирателей всех мастей не стали, следовало учесть всё, поскольку отправлялись на вражескую территорию и перевес — численный — был многократно на стороне людоедов. Сами убедились в этом и не раз. Так что уповать на авось, а тем более небось, и пронесёт — явно не стоило, и было чревато. А чем — пример на лицо. В лагере у чужаков появились кресты, и ямки в качестве могил пригодились. Под ними и похоронили тех сокурсников из 358-й группы, кто сложил свои головы в неведомом им всем крае.
И живые, а выжившие практикантропы, позавидовали им. Поскольку ещё предстояло помучиться здесь какое-то время. И кто знает, чем закончится их поход к стойбищу людоедов. Надеялись, конечно, все на лучшее, но помнили и о худшем, а везти им не может всегда. Это и была суровая правда жизни. Выживает сильнейший, хотя и не всегда, а соответственно хитрейший, либо умнейший. А хитрее, либо умнее, чем то, каким образом затеяли чужаки поступить в отношении людоедов было нельзя.
Чёрт не сразу и уяснил, что остался практически один — напился до чёртиков. И Астра замешкалась. Поначалу она немного постояла у поверженного порождения.
«Крон…». — услышал Мих только одно слово от неё. А затем испугался за неё, когда она при виде пролома в земле, обозвала его на родном наречии: «Гибь».
Что это означало — не стал вникать, а стоило бы и выслушать довод той, в ком не чаял души. Но забот у него хватало и без того, какие ещё пыталась создать ему незнакомка, прозванная им про себя амазонкой. Да была безоружна, хотя и вооружена так, как никто не мог вооружиться среди чужаков и аборигенов вместе взятых. Магия — она везде магия, а нечеловеческие сверхспособности как не обзови, всё оружие, если с умом применить. На практике — и подавно.
Прямо как в пословице: знание — сила. Но тут же на ум приходила иная: а сила есть — ума не надо! Кому-то и не было дано — например людоедам, да и практикантропам не всем, а постичь то, что готова была открыть Астра одному из практикантропов…
«Не сейчас, родная! Давай потом!»
«Потом — это когда?»
«После похода!»
«Будет слишком поздно! И уже ничто не изменить!»
«Знать: чему быть — того не миновать!»
«Ты не прав, чужак!»
«Не тебе судить нас!»
«И снова не прав!»
«Может хватить качать права? Лучше б помогла, родная!»
«Вот тут ты прав — вам никуда без меня — и нет хода!»
— Я чё-то слышал или мне показалось?! — округлились глаза у Зуба.
— Скорее всего, что и очевидно! Ты тронулся умом, Андр… талец! — озадачил Мих.
— Мне не гони, дружище!
— Тогда забудь, словно ничего не было! А я уже — и сразу!
— Не ну… так дела не делаются, Мих! А ещё друг… называется… И потом нам никак без знамени… боевого!