Люси Краун
Шрифт:
— Привет, Тони, — Оливер улыбнулся сыну.
— Пап, — ответил мальчик и приблизился к Оливеру, будто хотел поцеловать его, но остановился на полдороге.
Оливер снял с ребенка кепочку и нежно потрепал его волосы легким любящим жестом.
— Ты так загадочно говорил, Тони, — сказал ему Оливер шутливым тоном. — Даже не сказал по телефону, в чем дело. И требовал, чтобы я приехал ровно в восемь. Просил меня не говорить с матерью.
— Ты точно не звонил ей? — подозрительно спросил Тони.
— Я не звонил ей, — заверил Оливер. Тони не стоило сообщать, что он пытался связаться с ней по
— Она не знает, что ты здесь? — настаивал Тони.
— Нет, — подтвердил отец. — Я подъехал сзади, как ты и просил, и в обеденное время. — Затем Оливер осторожно добавил: «Тони, может ты начитался комиксов?
— Я не читаю комиксы, — ответил ребенок.
— Ты так испугал меня, — тихо сказал Оливер.
— Извини.
— Иди сюда, присядь. — Оливер кивнул на стул, стоящий рядом. Тони медленно приблизился к стулу и осторожно опустился на него. Оливер потягивал виски из своего бокала. — Ну — в чем дело?
— Пап, — тихо начал Тони. — Я хочу домой.
— А, — Оливер задумчиво разглядывал бокал. — Почему?
Тони нервно развел руками:
— Мне надоело это место.
— Но это так полезно для твоего здоровья, Тони, — увещевал Оливер.
– Ты так хорошо выглядишь, загорел, и мама пишет мне…
— Я хочу домой, — категорично заявил Тони.
Оливер вздохнул.
— Ты маме об этом говорил?
— Нет, — сказал Тони. — С ней бесполезно разговаривать.
Оливер понимающе кивнул.
— А, — догадался он. — Так вы тут немного повздорили.
— Нет.
— Оливер сделал очередной глоток.
— Так с Джефом?
Тони ответил не сразу.
— Ни с кем, — отрезал он. — Разве нельзя хотеть когда-нибудь поехать домой с собственным отцом и чтобы никто не нападал на тебя?
— никто на тебя не нападает, Тони, — ободряюще сказал Оливер.
– Только вполне естественно ожидать, что придется ответить на какие-то мистические указания. Будь умницей, Тони.
— Я умница, — казалось Тони загнан в угол. — Я хочу домой, потому что не желаю находиться под одной крышей с мамой и Джефом.
Оливер поставил бокал и заговорил намеренно тихо.
— Что ты сказал, Тони?
— Не хочу быть под одной крышей с мамой и Джефом.
— Почему?
— Не скажу.
Оливер бросил на ребенка резкий неодобрительный взгляд. Тот сидел понурив голову, уставившись на носки туфель, всем своим видом выражая обиду и смущение.
— Тони, — сказал Оливер, — мы всегда были с тобой в дружеских отношениях, правда?
— Да.
— Я всегда говорил тебе, что волнует меня, ты всегда делился со мной своими бедами, — продолжал Оливер. — Правда ведь?
— Да.
— Разве я когда-то обещал тебе что-то, чего не смог выполнить? спросил Оливер.
— Нет, — признал Тони.
— Разве я когда-то не давал тебе правдивых и честных ответов на твои вопросы?
— Нет.
— Когда ты прошлым летом начал рассказывать твои истории, что ты, например, переплыл озеро, когда ты вовсе не умел еще плавать, или говорил, что мистер Нортон пригласил тебя на свое ранчо в Уайоминг на месяц и что он собирался дать тебе свою собственную лошадь…
— Но это все детская болтовня, — перебил Тони.
— Знаю, —
— Но я больше не фантазирую, — оправдывался Тони. — Ни для кого.
— Конечно, — сказал Оливер. — И когда у тебя это случилось с глазами — были моменты в самом начале, когда тебе было очень непросто объяснить, что происходит, и чем все может кончиться. Когда ты станешь отцом, Тони, ты поймешь, чего мне это стоило. — Он сделал паузу. — Но я сделал это. Разве не так? — закончил он.
— Так, — покорно подтвердил мальчик.
— И знаешь, почему я сделал это?
— наверное, знаю, — Тони понизил голос почти до шепота.
— Потому что я хотел, чтобы между нами было все четко и ясно, объяснил Оливер. — Для того, чтобы через многие годы, когда ты будешь в моем возрасте, что бы не произошло в твоей жизни, ты бы смог сказать: «Мы с отцом уважали друг друга». — Оливер наклонился и похлопал Тони по коленке. Затем он встал, прошелся до двери и выглянул в дождливую темноту. Тони поднял голову и не отрываясь смотрел на отцовскую спину, его губы задрожали. Он ждал, что Оливер скажет еще что-то, но отец молчал, и Тони тоже поднялся, подошел к двери и остановился рядом с ним. — Я не знаю, как это объяснить, — прошептал он. — Мама и Джеф… Они делают плохое. Они делают то, что делают все взрослые, когда женятся. Я хочу домой.
Оливер на мгновение закрыл глаза. Он недоумевал по поводу звонка Тони, но этого никак не предвидел. Сидя за рулем и всматриваясь в дождливую ночь, он уговаривал себя, что все это детская блажь, и что все наверняка будет позади уже ко времени его приезда. Да он и не поехал бы, если на заводе не было временного затишья. Теперь он уже так не думал. Это будто ты слышишь крики из детской и направляешься туда в уверенности, что нужно разнять детей, дерущихся подушками или игрушкой, а вместо этого, открыв дверь комнаты находишь одного из детей в луже крови на полу, а другого стоящего над ним с ножом в руке.
— Кто тебе это сказал, Тони? — спросил он.
— Сюзанна, — ответил он.
— Кто такая Сюзанна?
— Она здесь отдыхает со своей мамой в отеле. Сюзанна Никерсон. Ей четырнадцать. У нее три папы. Ее мама два раза разводилась. Она знает много всего.
— И поэтому ты попросил меня приехать, Тони? — настаивал Оливер.
– Это единственная причина?
Тони помедлил.
— Да, наконец сказал он.
— Тони, — Оливер говорил тщательно подбирая слова. — В таких местах отдыха есть летом много беззаботных скучающих женщин, женщин со скверным характером, которым нечего больше делать, кроме как играть в бридж и сочинять истории о своих соседях, всякие сплетни, которые не достойно слушать порядочным людям. И часто маленькие девочки, которые уже начинают проявлять интерес к мальчикам, слышат какие-то урывки разговора, не предназначенные для их ушей, и сочиняют… Ну… Замысловатые сказки. Особенно девочка, у которой мать меняет мужей.