Лютая зима [Отмороженный]

Симмонс Дэн

Главный железнодорожный вокзал Буффало был в свое время весьма достойным и внушительным строением. Теперь же, оставаясь заброшенным в течение уже нескольких десятков лет, он представлял собой печальное зрелище. Над широко раскинувшимся комплексом доминировала двадцатиэтажная башня, выглядевшая уменьшенной копией одного из многочисленных небоскребов, служащих фоном в фильме Фрица Ланга «Столица». На уровне двенадцатого этажа со всех сторон башни были установлены огромные часы, которые остановились, показывая разное время. В сотнях разбитых окон кое-где оставались целые стекла, отчего разоренный фасад казался еще более мрачным. Помимо

двух главных входов в высотное здание, имелось еще четыре больших крытых арочных прохода, соединявших высотку с пятиэтажным главным комплексом. Эти проходы позволяли тысячам пассажиров входить в огромный вокзал и покидать его без излишней толкучки.

Теперь же там не было никаких мельтешащих толп. Даже извивавшаяся по невысоким холмам подъездная дорога к совершенно пустой обширной стоянке оказалась занесенной снегом. Курц оставил «Порш-Бокстер» в переулке и перелез через бетонные блоки, поставленные на дорогу, чтобы затруднить выезд. Правонарушители, пьяницы и малолетние хулиганы, стремившиеся наконец-то добить в здании все окна, оставили на снегу несметное количество старых и новых следов, так что Курц никак не мог определить, кто здесь прошел и когда. Он пробрался по одной из тропинок, стараясь ступать в оставленные до него следы, дошел до окружавшей здание ограды и обнаружил, что трехфутовая сетка разрезана как раз под желтым плакатиком с надписью «НЕ ВХОДИТЬ». Ни о каких угрозах по отношению к нарушителям не сообщалось. Курц прошел под массивным навесом, на котором еще сохранилась надпись «ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА НЬЮ-ЙОРК – БУФФАЛО»; при тусклом освещении ее лишь с трудом можно было разглядеть на ржавом металле. Огромные двери были старательно заделаны листами железа и фанерой, но один из листов оказался отогнутым, и Курц протиснулся в эту дыру.

Внутри казалось гораздо холоднее, чем снаружи. И темнее. Высокие и широкие окна, сквозь которые когда-то солнечный свет лился на солдат, отправлявшихся на поля сражений Второй мировой войны, и их рыдающих родственников, теперь были наглухо забиты. Несколько голубей, напуганных шагами Курца, который не слишком уверенно пробирался по замусоренному кафельному полу, метнулись прочь и исчезли в темных просторах.

Старые залы ожидания и пандусы, ведущие на платформы, были пусты. Курц поднялся по недлинной лестнице в высотное здание, где когда-то размещались железнодорожные службы, открыл дверцу в фанерном барьере и медленно пошел по узким коридорам в главный зал. Было слышно, как по полу, скрежеща коготками, разбегались крысы. Метались в темноте встревоженные голуби.

Курц вынул пистолет, дослал патрон в ствол и, держа оружие прижатым к боку, вышел в просторный темный зал.

– Джозеф. – Ему показалось, что шепот донесся из дальнего угла, футах в сорока от Курца, но там не было видно ничего, кроме груды старых скамеек да фантасмагорических теней.

Он приподнял оружие.

– Сюда, Джозеф, наверх.

Курц прошел дальше в зал, осмотрел идущую вокруг широкую галерею и заметил тень, которая, несомненно, подавала ему сигналы.

Курц отыскал лестницу и поднялся по ней, оставляя следы в толстом слое осыпавшейся штукатурки. Старик ждал его возле перил на галерее. Рядом с ним лежало нечто, похожее на небрежно набитый потертый саквояж.

– Чрезвычайно интересная акустика, – сказал Пруно. Густо заросшее застарелой щетиной лицо старика в этом тусклом свете казалось еще бледнее, чем обычно.

– Когда они строили этот зал, то случайно выстроили галерею шепота. Все звуки, которые издаются здесь, кажется, сходятся вон в том углу.

– Да, – согласился Курц. – Что случилось, Пруно? Вы

хотели узнать, чем закончилась моя встреча с Фрирсом?

– С Джоном? – переспросил старый наркоман. – Ну да, конечно, мне хотелось бы это узнать, так как именно я организовал вашу встречу, но я предполагаю, что вы решили не помогать ему. С тех пор прошла чуть ли не неделя. Честно говоря, Джозеф, я почти забыл об этом.

– Тогда в чем же дело? – настаивал Курц. – И почему здесь? – взмахнул рукой, указывая на темный зал и еще более темные галереи. – Отсюда очень далеко до вашей обычной резиденции.

Пруно кивнул:

– Похоже, что мою обычную резиденцию занял новый обитатель. Самый настоящий мертвец.

– Мертвец. И кто же это?

– Вряд ли вы его знали, Джозеф. Мой бездомный современник. Я думаю, что его звали Кларк Пович, бывший бухгалтер, но другие наркоманы и обитатели улицы на протяжении последних лет пятнадцати или около того знали его под именем Тайпи.

– А отчего же он умер?

– От пули, – ответил Пруно. – Вернее, от двух пуль. Я в этом уверен, хотя я и не судебно-медицинский эксперт.

– Кто-то застрелил вашего друга в вашей лачуге?

– Я не назвал бы его в полной мере своим другом, но в эту ненастную погоду Тайпи иногда пользовался моим гостеприимством – в частности, моим запасом «стерно», – когда я находился где-нибудь в другом месте.

– А вы знаете, кто его убил?

– У меня есть довольно весомые улики. Но, Джозеф, мне кажется, что в них нет никакого смысла.

– Расскажите мне.

– Моя знакомая, дама по имени миссис Тьюлла Дин – я полагаю, что ее можно было бы определить термином «бабища», – сегодня отдыхала на решетке на углу Элмвуд и Маркет. Она укрылась газетами, причем совершенно непреднамеренно сделала это так, что ее совершенно не было видно. И поэтому леди удалось услышать, как патрульный, находившийся в стоявшей совсем рядом с нею полицейской автомашине, разговаривал с кем-то по рации или сотовому телефону. Полицейский дал подробное описание моего постоянного места жительства, назвал мое имя – вернее, даже имена, – и вдобавок дал собеседнику подробное описание моей внешности. По словам миссис Дин, тон полицейского был почти подобострастным, как будто он говорил с достаточно большим начальником. Так получилось, что она упомянула об этом случае, когда мы случайно встретились возле ледового дворца совсем незадолго до того, как я возвратился домой и обнаружил труп Тайпи.

Курц глубоко вдохнул ледяной воздух.

– А этой миссис Дин не удалось расслышать имя другого парня?

– Вообще-то, удалось. Капитан Миллуорт. Я склонен предполагать, что имеется в виду капитан полиции.

Курц, слушавший затаив дыхание, с шумом выдохнул.

– Можно подумать, что здесь нет никакой связи, – сказал Пруно, – поскольку за полицейскими капитанами редко наблюдается склонность к убийству бродяг. Но произошло слишком уж много совпадений для того, чтобы надеяться, что эти события никак не связаны между собой. Следует заметить, что тут есть и еще одно косвенное совпадение, которое вызывает у меня тревогу.

– Какое же?

– Незнакомцу, – сказал Пруно, – некой персоне, знающей меня только по описанию, сделанному другим человеком, Тайпи мог показаться немного похожим на меня. Вернее, изрядно похожим на меня.

Курц шагнул вперед, взял своего старого друга за острый локоть и слегка сжал сквозь пальто и другие тряпки.

– Пойдемте, – вполголоса произнес он и услышал, как темнота внизу громко повторила его шепот. – Мы уходим отсюда.

ГЛАВА 23