Лютая зима [Отмороженный]
Шрифт:
– Нет, – ответила Анжелина. Она произнесла это короткое слово с таким усилием, будто бросала копье. – К чертям! Гонзаги давно, очень давно планировали это… это истребление Фарино. Это отец Эмилио шестнадцать лет назад заманил моего отца в засаду и искалечил его. Эмилио изнасиловал меня семь лет назад, прежде всего из-за той ненависти, которые Гонзаги питают к нам; а уж все остальные побуждения – потом. И я ни за что на свете не позволю им уничтожить нашу семью без борьбы. – Она снизила скорость, высматривая в буране перекресток,
– Ну, допустим, я убью для вас Гонзагу, – сказал Курц. – После этого или вы, или какое-нибудь из нью-йоркских семейств разделается со мной, но что же тогда останется вам? Малыш Героин будет все так же рулить событиями, находясь в Аттике.
– Но он не сможет выйти оттуда без помощи подкупленных Гонзагой судей и людей из комиссии по досрочному освобождению, – ответила Анжелина. – Это даст мне время для того, чтобы попытаться собрать все воедино. Если возрожденная Семья Фарино будет зарабатывать для них деньги, нью-йоркские боссы закроют глаза на то, кто на самом деле заправляет делами в Буффало.
– Но в руках вашего братца все равно останутся и рычаги, и контроль за деньгами, – возразил Курц. – Если образуется вакуум, ему потребуется всего лишь перекупить судей, которым платил Гонзага.
– Да.
Асфальтированная дорога закончилась возле заснеженного лодочного причала, который плавно уходил вниз, в озеро. Два ряда смутно различимых красных сигнальных фонарей обозначали временную дорогу, проложенную по льду озера Эри.
Ветер и снег постепенно заносили колеи, оставленные несколькими грузовиками и снегокатами.
– Проклятые Гонзаги, – пробормотала Анжелина, медленно сводя машину вниз по причалу. Она говорила, не думая, – только для того, чтобы немного разрядить напряжение от чрезвычайно трудной езды. – Пока папа и мои родственники занимались консолидацией игорного бизнеса и проституции, они смогли купить себе лишь несколько судей. А Гонзаги тратили свои деньги на подкуп высокопоставленных чиновников. Черт возьми, большинство высших чинов из полицейского управления Буффало сидит у них на жалованье.
– Стоп! – воскликнул Курц.
Большой «Линкольн» затормозил, съехав передними колесами на лед.
– В чем дело?! – рявкнула Анжелина. – Черт возьми, Курц! Я же сказала вам, что этот лед выдержит десяток «Линкольнов». Попробуйте сдерживать ваши долбаные нервы.
– Не то, – пробормотал Курц. «Дворники» ветрового стекла бешено ерзали по стеклу, пытаясь расчистить его от снега, который швырял навстречу машине яростный ветер. – Повторите-ка это еще раз. Про полицейских.
– Что вам повторить? Гонзаги много лет платят высшим полицейским чинам. Именно это и помогает семейству Эмилио избегать неприятностей при перевозке огромного количества наркотиков.
– У вас есть список этих полицейских?
– Наверняка. Но что из того?
Курц слишком глубоко погрузился
Хижина, в которой Фарино занимались подледным ловом, находилась на расстоянии всего лишь нескольких сотен ярдов от берега, но в темноте, при воющем снежном буране, эти ярды показались чуть ли не милями. В свете фар можно было разглядеть еще несколько хижин, но ни одного автомобиля возле них не оказалось. Даже идиоты, считающие подледный лов рыбы увлекательным занятием, не решились этой ночью выползти на озеро.
Курц и Анжелина Фарино Феррара с немалым трудом вытащили сверток с окоченевшим трупом из багажника и заволокли его в хижину. Посередине находилась большая прорубь, а по сторонам от нее – фанерные короба, на которых можно было сидеть и следить за опущенными в воду лесками удочек. По мнению Курца, это сооружение больше всего походило на построенную над выгребной ямой уборную с дурацки большой дырой. Прорубь успела подернуться свежим льдом. Анжелина взяла из угла лопату с длинной ручкой и принялась разбивать ледяную корку. Ветер самым натуральным образом завывал; в северную стену хижины лупила ледяная картечь.
Анжелина обвязала тело автомобильными цепями, так что искать какие-нибудь тяжелые предметы не понадобилось. Они опустили Лео в прорубь – плечи протиснулись с трудом – и немного постояли, глядя на пузыри, поднимавшиеся посреди черного круга.
– Давайте выбираться отсюда, – сказал Курц.
Они уже выехали на шоссе № 5, когда Анжелина нарушила молчание:
– Хорошо, что вы выбрали Лео.
– Почему?
– Марко не пролез бы в прорубь. Нам пришлось бы пробивать новую.
Курц промолчал.
Анжелина поглядела на его лицо, слабо освещенное огоньками приборной доски. Машин на шоссе почти не попадалось.
– Курц, а вам не пришло в голову, что у Лео могла быть семья? Любящая жена? Несколько детей?
– Нет. А она у него была?
– Конечно, нет. Насколько мне известно, он удрал из Нью-Джерси после того, как до смерти избил свою подружку-стриптизершу. А годом раньше он убил своего брата за какой-то небольшой карточный долг. Но я имела в виду, что у него могла быть семья. Вы же этого не знали.
Курц не слушал ее. Он слишком долго пытался бороться с усталостью и теперь был не в состоянии вести философские беседы.
– Ладно, – сказал Анжелина. – Тогда скажите мне, что вы имели в виду насчет полицейских?
– Я не знаю.
Она не стала настаивать. Лишь когда они въехали в гараж «Прибрежных башен», Курц открыл рот:
– Возможно, мне удастся найти способ. Для нас обоих: добраться до Гонзаги и остаться в живых. Может быть, даже помочь вам занять то положение, к которому вы стремитесь, и попутно вынести Малыша Героина за скобки.