Лютый остров
Шрифт:
– Я узнал их раньше. Они шли за нами от самого Ильбиана, иногда опережая. Должно быть, сомневались, что ты выберешь северно-западную дорогу – хотя, как по мне, это было очевидно, – он небрежно кивнул на паланкин.
– Так ты ждал засады?
– Конечно.
– Ты предупредил бы меня, если бы не Алдир?
– Алдир? Тот мальчик, что заслушался птичек? Разве это он тебя предупредил?
Рустам задумался. В самом деле – Алдир указал лишь на слишком резвых птиц. Сам Рустам не отличил бы их пение от сигнального пересвиста
– Так ты еще тогда решил, что будешь биться за нас.
– Мы уже говорили об этом. Думай дальше, шимран. Было ли нечто странное в том, как они напали?
– Странное? Еще бы! Они зачем-то пытались прикинуться разбойниками с большой дороги... хотя, разумеется, понимали, что ты узнаешь их по отлаженной тактике нападения. – Альтаир смотрел на него с чуть заметным одобрением, и Рустам, воодушевившись, продолжал: – Не мог этот маскарад быть рассчитан и на нас, ведь все мы по его окончании должны были лежать мертвыми... тогда остается... Лейла! Так вот почему ни одна стрела не попала в ее паланкин! Это все из-за нее? Они напали, чтобы ее похитить?
– И притом не дать ей представления о том, кто таковы ее похитители, – добавил Альтаир. – Странная щепетильность, верно? Не говоря уж о том, что наш орден вообще не занимается похищениями.
– Да. Вы убийцы, – сказал Рустам – и словно опомнился, где находится и с кем говорит.
Альтаир посмотрел на него и сказал мягко:
– Ты тоже убийца, Рустам-бей. Я наблюдал за тобой во вчерашней битве. Ты казался в ней куда счастливее, чем в любую иную минуту за прошедшие дни.
– Это вовсе не одно и то же, – процедил Рустам. – Я убиваю врагов моего паши.
– А я – тех, на кого мне укажет мой орден. Чем же мы отличаемся друг от друга?
– Я не беру за это денег!
– Неужто? А этот ятаган работы гарранийских мастеров ты, видимо, выиграл в кости? А этого чудесного коня собственноручно поймал и объездил в степях Аркадашана? А этот прекрасный бурнус достался тебе вместе с приданым твоей драгоценной жены?
Рустам почувствовал, что краснеет, словно ребенок, и снова хотел встать, но – немыслимо! – Альтаир протянул руку и удержал его, взяв за плечо.
– Не сердись. Я знаю, кем кажусь в твоих глазах. Глупо думать, что пелена, который ты окутывал себя всю жизнь, спадет по одному моему слову. Я все же не даланайский маг.
– Скромность – украшение достойного мужа, – огрызнулся Рустам, но встать больше не пытался – отчасти потому, что рука на его плече оказалась неожиданно тяжела, и он сомневался, что сможет освободиться, не поднимая лишнего шума.
Они сидели молча какое-то время. Рустам слышал, как стонет и ворочается Нияз в шатре неподалеку – похоже, у него выдалась неспокойная ночь. Поленья в костре почти догорели, с юга потянуло горячим предрассветным ветром.
– Остается еще один вопрос, – проговорил Альтаир. – Зачем?
– Зачем?..
– Да, зачем. Белый Ястреб столь любит твоего пашу, что без колебаний отдал ему меня – меня, ни разу не терпевшего неудач за десять лет.
– Ассасины – гнусные гады и лжецы, – отрезал Рустам. – Откуда ты знаешь, что они не ведут двойную игру?
– Если бы даже и так – нет смысла в такой возне. Если бы Старый Ястреб...
– Старый Ястреб? Кто это?
– Так ассасины зовут своего старейшину. Если бы он хотел устранить Ибрагима, то сделал бы это куда проще и изящнее, давно испытанным способом.
– То есть подослал бы к нему убийцу?
– Именно, – улыбнулся Альтаир. – А раз это не было сделано, значит, мои собратья все еще верны Ибрагиму. И, следовательно...
Он умолк. Рустам смотрел на него чуть расширившимися глазами, не смея ни поверить, ни тем более выговорить то, к чему этот проклятый человек так ловко и так неизбежно его подвел.
– Тебе трудно сказать это, – видя, что он не может решиться, сказал Альтаир. – Хорошо, скажу я. Раз они не враги ему, то действуют по его согласию. А возможно, и по его приказу.
– Какой вздор, – сказал Рустам, наконец вставая. – Отдать приказ напасть на собственный караван? Похитить собственную наложницу? Убить преданных ему людей?..
– В последнее труднее всего поверить, не так ли, шимран-бей? – сказал Альтаир, глядя на него снизу вверх, очень серьезно и так смиренно, что Рустаму захотелось схватить его за горло и придушить, а там гори все огнем!..
– Шимран-бей? Все в порядке? – донесся голос часового, и Рустам, радуясь возможности завершить этот разговор, в котором он услышал и так много больше, чем хотел бы, шагнул к нему.
– Пойди поспи, Керим, я сменю тебя на часах.
– Но вы вовсе не спали, шимран-бей...
– Да, мне не спится. А ты иди.
Он стоял, сжимая рукоять ятагана, и глядел, как на востоке занимается заря, и в настороженной тиши ночной степи слышал спокойное и ровное дыхание ассасина, спящего у костра за его спиной.
Наутро, пока седлали коней и крепили паланкин к спинам мулов, Нияз подошел к Рустаму и сказал, понизив голос:
– Не следует ли нам съехать с этой дороги, Рустам-бей? Ты не хуже меня знаешь, как настойчивы могут быть эти ублюдки. Они наверняка попытаются повторить нападение.
Рустам задумался. Доля истины в сказанном, бесспорно, была. Он и сам не сомневался, что им еще предстоит встретиться с бывшими собратьями Альтаира. Альтаир... «Что-то он недоговаривает, – подумал Рустам, хмуро глядя на ассасина, затягивавшего подпругу. – Да, лучше бы съехать с дороги...» Взгляд Рустама остановился на Лейле, по-прежнему закутанной в свои покрывала, неподвижно стоящей в стороне ото всех под охраной Керима и ожидающей, когда будет готов ее паланкин. Ох, демоны бы ее забрали! Он все время забывал о ней и тех неудобствах, которые она создавала всему каравану. Он смотрел, как она неуклюже, с видимым трудом человека, не привыкшего к физической нагрузке, забирается в паланкин. Керим смущенно топтался рядом.