Лже-Петр - царь московитов
Шрифт:
– Я тоже хотел бы в своей стране открыть академию наук, - изрек со вздохом Петр.
– Ты? Академию? В своей стране?
– со смешком отпрянула от него Шарлотта.
– Твоя страна! А, я понимаю! За этот месяц ты возомнил себя по меньшей мере каким-нибудь маркграфом или принцем! Ничего, мой Питер, это ощущение улетучится, едва ты снова попадешь в казарму.
– Нет, в казарму я больше не пойду, - решительно сказал Петр, и женщина почувствовала, что возлюбленный не разыгрывает её.
– Скажи мне, но кто же ты такой на самом деле?
– страстно зашептала Шарло, вновь обхватывая руками его шею.
– Я... я догадываюсь, что ты не так прост.
– Нет, ты не могла видеть меня, - помотал головой Петр, который на самом деле не встречал Шарлотту прежде.
– Но я тебе откроюсь, кто я такой. Я - русский царь, Петр Алексеевич. В Голландии я был пленен, шведы увезли меня к себе, чтобы посадить на московский престол кого-то из своих. Понятно, свой человек на русском престоле им был очень нужен. До сих не знаю, что там... в России...
Шарлотта была готова взорваться бомбой - до того её переполняло изумление и радость, что мужчина, которого она успела полюбить так страстно, был не простой солдат, а помазанник Божий. Тут же она потребовала, чтобы Петр передал ей все злоключения свои в подробностях, а когда рассказ, продлившийся целый час, был завершен, она, точно молоденькой девочкой была, соскочила с постели резво, принялась ходить по будуару, морща лоб, всплескивала руками, потом снова залезла на кровать и с глазами, широко раскрытыми от внезапно явившейся догадки, заговорила:
– Ну вот, я вспомнила, я вспомнила и сразу все поняла, да! Это было больше года тому назад, когда мы гостили в Вене у императора. Тогда был устроен пышный праздник в честь русского царя, возвращавшегося домой из Англии. Да, я хорошо запомнила тогда его лицо, фигуру, то, как он говорил. Весь он казался неуклюжим, каким-то мужиковатым, порывистым, но, представь, он мне понравился. Мне нравятся такие мужчины. Но потому-то я и находилась в недоумении, когда увидела тебя - ты мне сразу напомнил кого-то, и теперь я твердо знаю, что человек, который выдавал себя за русского царя, был на тебя похож, точно он твой брат-близнец.
Петр, в одних подштанниках, стал в волнении ходить по комнате точно так, как это делала Шарлотта ещё три минуты назад. Вдруг остановился и спросил:
– И ты не замечала, чтобы приближенные царя смотрели бы на него... с подозрительностью, недоверчиво?
– Нет. Они оказывали ему знаки самой пылкой преданности.
Петр рухнул на колени, обхватил голову руками, в отчаянии, не стесняясь присутствия женщины, запричитал, заголосил, раскачиваясь из стороны в сторону. Желание обрести престол, приглушенное страстным интересом к прусской военной службе, ожило в нем сызнова. Оказывается, самозванец, столь на него похожий, правил сейчас в России, а поэтому никто в Москве даже и не пытался искать его, никто не всполошился, не углядел подмены. Горько и обидно было сознавать, что он своей стране уже не нужен, что заменить его на троне без труда сумел какой-то швед, надевший на себя шапку Мономаха совсем не для того, чтобы процветала Русь, а ради выгод шведских.
Утерев лицо, Петр мигом поднялся на ноги, дико сверкая глазами, спросил:
– Ты читала газеты? Что пишут в Берлине о России за последний год?
– Нет, газет я не читаю никогда, - сделала Шарлотта гримаску презрения, - но муж мне говорил, что русский царь после возвращения
Петр слушал женщину, недоуменно приоткрыв рот.
– Ничего не понимаю!
– вскричал он.
– Для чего же нужно шведу, выдающему себя за русского царя, зачинать войну с теми, кто его послал в Москву!
– На самом деле, странно, - с зевком ответила Шарло, которой уже было скучно.
– Скажу тебе еще, что этот самый швед отовсюду приглашает офицеров в свое войско, и Фридрих даже как-то раз при мне смеялся, зная, какие мерзавцы отправились к нему из Бранденбурга. Фриц просто был счастлив, когда избавился от этих пьяниц, ничего не смысливших в военном деле. Но, милый, долго ты ещё будешь там стоять подобно статуе? Ну, иди ко мне!
– Нет, постой! Кажется, я начинаю понимать... Да, да, он идет под Нарву с негодным войском, чтобы дать шведам повод начать против Москвы войну и полностью разгромить русских уже в первом сражении!
– Какой ты скучный и... противный, когда так говоришь!
Вдруг лицо Петра исказила страшная гримаса - ярость и радость переплелись в ней. Он бросился к постели, осыпал Шарлотту жаркими поцелуями, стиснул её тело так сильно, что женщина вскрикнула.
– Слушай, я ведь знаю, как стремится твой супруг отобрать у Стокгольма шведскую Померанию, - зашептал он.
– Если я верну себе престол, то в союзе с Бранденбургом Швеция будет разбита, и Штеттин снова станет собственностью Берлина. Но... но пока в Москву возвращаться я не хочу...
– Чего же ты хочешь?
– заинтересованно спросила женщина.
– А, знаю, вернуться в свою казарму!
– Нет, не в казарму! Я еду... в Нарву, но только в другом обличье. Уговори курфюрста, пусть выдаст мне патент на чин полковника...
– Ого! Недурно! Из сержантов да сразу в полковники.
– Да, в полковники! Скажи, что это будет платой, - Петр усмехнулся, за мое усердие. Намекни ему, что я вовсе не крестьянин, как он думал, что в моих жилах течет благородная кровь. К тому же, пусть не тревожится полковничьего жалованья я у него не попрошу. Еще мне нужен аттестационный лист, где будет прописано подробно, что я отменно знаю артиллерию, фортификацию, пехотный и драгунский строй и даже... даже способен командовать военным кораблем.
– Ах, ты на самом деле царственно талантлив, - не без иронии молвила Шарлотта, проводя рукой по заросшей волосом груди Петра.
– Хорошо, я поговорю с супругом, но о военном союзе с Бранденбургом ты уж не забудь. К тому же, знаешь, Питер, за все эти патенты и аттестаты тебе придется ещё две недели хорошо поработать в этой постели. А то смотри, я ведь могу сказать, что пошутила, и ты вовсе не похож на человека, которого я видела в Вене. Так ты и останешься сержантом, а то и гренадером снова станешь, если я обижусь...
Петр, который уже горел желанием отправиться в дорогу, чтобы поскорей, ещё до подхода русской армии, быть в Нарве, проскрипел зубами:
– Препоганый же вы народ! А ведь когда-то я всех русских мечтах превратить в немцев. Теперь же сомневаюсь, надобно ли это.
– Да, правда, - не обиделась Шарлотта, - оставайтесь такими, какими вас устроила Природа. Уверена, если бы ты был немцем, то не был бы так хорош.
– И курфюрстина, чувствовавшая, что ещё два-три года, и она начнет стареть, прильнула к гренадеру-государю всем своим пылким телом.