Лжец, лжец

Мартин Т. Л.

Хотя их хрустальные линзы не удивительны. Мои родители были слепы десятилетиями.

Их не волновало, что биологическая мать Айзека подвергалась грубому насилию со стороны своего мужа, когда его отдавали на усыновление; их заботило только то, что они получили своего ребенка.

Если я не был бы осторожен, я оказался бы точно так же, как они, в ненастоящем пузыре. В мире, созданном из сшитых на заказ костюмов, ботокса и обещаний в форме таблеток. В мире, где ты прятался за деньгами и угловыми офисами, притворяясь, что понимал то, чего даже не видел.

Костяшки

моих пальцев сжались, и я выдохнул. Я не собирался становиться своими родителями. Как и Винсент, я изучил бы все, что можно знать о законе, но сделал это на своих условиях. Без его имени. Без его денег. Я заработал бы на свой гребаный претенциозный угловой офис, но я не посмел согреть сиденье, пока не окунул бы обе ноги в грязь как полицейский. Я собирался заработать себе на жизнь из первых рук, чтобы защитить людей, которым, как я утверждал, служил бы.

Мое дыхание замедлилось, когда я осторожно убрал прядь волос с лица Евы. Лед в моей крови растаял. Ей не следовало проходить через то, что она прошла. Но сейчас она в безопасности.

И я собирался убедиться, что так и останется.

Тук-тук-тук.

Мой позвоночник напрягся.

— Дорогой.

Черт. Какого черта моя мама встала так рано?

— Открой дверь, пожалуйста.

Как только ручка начала поворачиваться, я подскочил с кровати и оепередил маму. Бросив быстрый взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Ева все еще спала, я вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

Я нахмурился, заметив темные круги под налитыми кровью глазами моей мамы. Ее волосы похожи на бешеную кошку, а на красном блейзере виднелись едва заметные морщинки. Я хотел разозлиться на нее, я зол, но я не мог выкинуть из головы воспоминание о том, как она плакала, и прямо сейчас я едва узнавал ее.

— Истон, — тихо сказала она. Изучая мое лицо, она протянула руку и дрожащими пальцами погладила меня по щеке.

Беспокойство охватило меня.

— Что происходит? — мягко спросил я. Осторожно.

Она опустила руку и покачала головой.

— Ничего. Я просто хотела увидеть моего милого мальчика. Есть ли какой-нибудь закон, запрещающий это?

Мои глаза сузились. Милый мальчик?

— Я просто подумала… — она разгладила свой блейзер, отводя взгляд. — Нам нужно позавтракать. Например, вместе.

— Завтрак, — если выражение моего лица и скрыло отвращение при этой мысли, то мой голос ясно говорил об этом. — Правда?

За моей закрытой дверью раздался глухой удар, и тревога уколола кожу.

Мама оглядывала меня.

— У тебя компания? — ее взгляд медленно скользнул по коридору к открытой двери Евы, затем снова вернулся.

— Да, — пробормотал я, потирая шею сзади. — Уитни осталась.

— О, — она снова бросила взгляд на дверь Евы, но на этот раз ее внимание задержалось. — Хм. Странно, что Ева встала так рано, не так ли? — она прищурилась и повернулась к комнате Евы. — На самом деле, я просто собираюсь проверить…

— Подожди.

Мы обе вздрогнули, когда я схватил

маму за руку. Она посмотрела вниз, туда, где моя рука слегка сжала ее запястье, и я отпустил ее.

— Я уверен, что она просто забыла закрыть дверь. Ты же знаешь, как она любит спать дома. Но если ты все еще хочешь позавтракать, я иду вниз выпить кофе, так что…

Мои следующие слова давались мне чертовски неловко, каждое застревало в горле, но я вытолкнул их так, словно от этого зависела моя жизнь. Потому что для Евы так и было.

— Хочешь пойти? Я, э-э, я приготовлю тебе что-нибудь, — я почти задохнулся, когда выдавил: — Я сделаю все так, как ты хочешь.

Есть причина, по которой я обычно разрешал Еве готовить кофе моей маме. Я отказывался добавлять в него добавки, что раньше выводило мою маму из себя настолько, что она удваивала прием таблеток, чтобы компенсировать это. Я не мог заставить себя добавить это дерьмо в ее напиток. Когда она начала просить Еву приготовить его для нее, я заметил, что Ева добавляла только минимум, ровно столько, чтобы моя мама не заметила разницы. Я молча ценил это с самого первого дня.

Брови моей мамы нахмурились, когда она скептически посмотрела на меня.

— Правда?

Моя челюсть сжалась, но я кивнул.

— Ага.

Я не дожидался ее ответа, прежде чем направился к лестнице, чертовски надеясь, что она последовала бы за мной.

В любой другой день она бы прошла прямо по этому коридору, чтобы самой увидеть, где Ева. Но, видимо, я не единственный, на кого все еще повлияло все, что прозвучало на юбилейной вечеринке.

Четыре шага, пять шагов… Наконец, позади меня раздалось знакомое цоканье каблуков, и я выдохнул с облегчением.

Она понимала, что что-то происходило, но не знала, что.

Пока.

Ева

Удар.

Я резко выпрямилась, вцепляясь пальцами в простыни. Что, черт возьми, это было? Мое сердце вторило стуку, стуку, стуку, и мой взгляд скользнул к пустой стороне кровати.

Он ушел.

Пытаясь замедлить дыхание, я осмотрела остальную часть комнаты Истона.

Ты снова ведешь себя глупо.

Я вообразила этот звук. Он ненастоящий. Моя сломанная коробка дрбезжала и…

Ужас сжал мое горло, когда я заметила высокую темную фигуру, загораживающую окно. У меня вырвался вздох. Я пыталась закричать, но не могла… я не могла… Я не могла…

— ТССС. Все в порядке.

Фигура придвинулась ближе, ее тень взбиралась по стенам и накрыла мою голову, и я бесполезна, заморожена, сломлена.

— Эванджелина. Все в порядке.