М - 4
Шрифт:
Исцарапанная гусеницами аппарель прошла горизонталь и с хрустом опустилась на влажную гальку. Ворвавшийся в танковый трюм ледяной февральский ветер, пахнущий йодом, сгоревшим порохом и едкой химией дымсмеси, разметал скопившиеся внутри клубы солярных выхлопов. Все, пора.
Взглянув на напряженного Никифорова, старлей хлопнул мехвода по плечу:
— Санек, вперед. Да расслабься ты, на берег же высаживаемся, плыть не придется. Ну, готов? Па-а-аехали…
Взрыкнув дизелем, «восьмидесятка» плавно тронулась с места, прокатившись по наклонному пандусу и съехав на узкий каменистый пляжик. Раскидывая колесами гальку, свернула направо; три БМП первого взвода рванули следом, освобождая дорогу бэтээру взводного-два и его бэхам, двинувшимся левее. Третий взвод высаживался последним,
Старлей, наплевав на касающиеся безопасности наставления оставшегося на борту ротного, высунулся из люка. С удовлетворенным хмыканьем прикинув, что высадка прошла идеально — никто не заглох, не наподдал бронированным лбом в не менее бронированный зад товарища (в хорошем смысле, понятно) и не перепутал, куда именно сворачивать и на чьи габариты при этом ориентироваться. Да и временной норматив не то, что выполнили — перевыполнили, блин! Как минимум, раза в два! Вот что страх с прочей командирской накачкой-то делает: хрен бы в условиях маневров все так гладко прошло. Зато, когда знаешь, что в любой момент можешь словить в хилую противопульную броню фашистский снаряд или мину неслабого калибра — зря он, что ли, чуть не полчаса про свои покатушки на трофейном танке рассказывал?! — мозги как-то сразу встают на свои места. И ответственность появляется, и прочие боевые навыки начинают работать на уровне рефлексов.
Хотя, насчет фрицевских снарядов с прочими минами это он так, ради красного словца упомянул. После того, как по гитлеровцам тремя полными залпами в сорок стволов отработал «Град-М», а после точечно добавили скорострельные стомиллиметровые артустановки А-190-01 фрегата и малого ракетного корабля, вряд ли они вообще обратят внимание на какую-то непонятную движуху на берегу. Особенно, когда в порту происходит нечто абсолютно непонятное, больше всего похожее на подготовку к высадке морского десанта — иначе с чего б большевикам долбить по молам и береговым укреплениям торпедами и дальнобойной артиллерией? Да и непонятный корабль, если его вообще кто-то заметил в полосе поставленной дымзавесы, уже отвалил, полным ходом выходя из бухты. Странный какой-то корабль, видимо потерявший управление, и оттого едва не выбросившийся на берег. Но сегодня русским повезло, и они, осознав ошибку и ухитрившись не разворотить днище и не затонуть на мелководье, сумели уйти. Действительно повезло, что тут еще можно сказать?..
Степан усмехнулся. За неимением времени составленный буквально на коленке план высадки кое в чем напоминал то, что в его времени произошло в сентябре сорок третьего. Удар торпедами, выпущенными прорвавшимися в бухту быстроходными катерами, недолгий, но достаточно массированный артиллерийский налет… на этом совпадения, собственно говоря, и заканчивались. Но и этого должно было хватить, чтобы отвлечь фрицев, заставив их хоть ненадолго, но поверить в начало масштабной операции по освобождению города. Малоземельцы тоже в стороне не остались, сымитировав попытку прорыва со своей стороны. Судя по тому, что «Новочеркасску» удалось спокойно и без потерь выгрузить технику и людей, гитлеровцы купились, судорожно готовясь к отражению внезапной атаки на всем протяжении порядком порушенной и зияющей откровенными дырами линии обороны…
— Саня, притормози, нужно десант принять, — выйдя на общую волну, морпех продублировал приказ командирам БМП-2.
Боевые машины сбросили скорость, дожидаясь, пока нагнавшие их бойцы заберутся на броню. Убедившись, что все на борту и намертво вцепились в поручни, не собираясь сдуру падать под колеса и гусеницы, Степан разрешающе отмахнул Никифорову. Мельком подумав, что тем, кто поедет на бээмпэшках, с непривычки
— Двигаем в заданный квадрат, это, как я понимаю, примерно вон туда. Только шибко не газуй и гляди, куда едешь, тут бои уже полгода идут, на земле всякого дерьма полно. Если покрышки порвем, никакая автоподкачка не справится. Вперед. Главное, проводника не пропустить, нас обещали встретить. Еще бы знать, как этого самого встречающего высмотреть?
В этот момент по броне несколько раз гулко стукнули затыльником приклада. Снова высунувшийся из люка Алексеев встретился взглядом с командиром отделения со знаками различия сержанта ГБ:
— Тарщ старший лейтенант, вон наш проводник, фонариком сигналит. Нужно малость правее взять, видите, где вагоны разбитые стоят? Там линия местной «железки» проходила, на карте она отмечена.
— Вижу, — кивнул Степан, припомнив, что это нагромождение сгоревших до остова, изрешеченных тысячами пуль и осколков железнодорожных вагонов, он уже видел. Не воочию, понятно, а на старых хроникальных фотографиях времен… ну, собственно, понятно, каких именно времен. Один из них, вроде бы, даже установлен в качестве памятника на местном мемориале. — И карту помню. Добро, принял. Да, сержант, если под обстрел попадем, действуем, как договаривались — мигом с брони и залегаете, мы маневрируем и прикрываем огнем. Только помните, что нам изнутри нихрена не видно, так что под колеса не суйтесь. У бээмпэ, что следом идут, обзор еще хуже, имей в виду.
— Не переживайте, товарищ командир, — хитро усмехнулся тот. — Нас сюда с Кавказа перебросили, все обстрелянные да опытные. Справимся. Еще и вас, случись что, прикроем.
— Договорились, — мотнул головой Алексеев, ныряя обратно в люк и захлопывая овальную крышку. — Санька, давай чуток правее, видишь, фонариком сигналят?
— Вроде бы… — сдавленно буркнул мехвод, подворачивая штурвал и слегка увеличивая скорость.
Обернувшись назад, Степан оглядел сидящих в десантном отсеке бойцов. Его бойцов, принадлежащих двум разным временам, но по прихоти военной судьбы оказавшихся в одном бронетранспортере. Разведчиков. Сержанта Васильева, рядовых Старостина, Семенова и Иванова. Старшину Левчука, старшего сержанта Баланела, ефрейтора Ивченко и красноармейца Аникеева. Сводное отделение морской пехоты. На один — вот этот самый — бой.
Как так получилось? Благодаря фрицам, решившимся на достаточно авантюрный прорыв, понятно. Впрочем, обо всем по порядку…
Борт БДК «Новочеркасск», 22 февраля 1943 года
— Вот это и есть местный гальюн, Семен Ильич, пользуйся на здоровье. Потом бойцов сопроводишь, чтобы по кораблю не шарились, у них, как я понимаю, тоже на клапан давит, мама не горюй. Дорогу запомнил? Ну и хорошо, а я пока…
Степан не договорил, прерванный ожившим динамиком внутренней связи:
— Капитану Руденко, старшему лейтенанту Алексееву, лейтенантам Рукину и Бределеву — немедленно прибыть к командиру корабля.
— Во, слышишь, Степа, тебя вызывают, видать, случилось чего, — невозмутимо прокомментировал Левчук, с интересом разглядывая устройство корабельного санузла. — Ты беги, старшой, а до кубрика я и сам дотопаю, не заблужусь. И по секретному кораблю тоже зазря шариться, как ты выражаешься, не стану.
— Ага, давай, — рассеянно хлопнув товарища по плечу, Алексеев рванул в направлении боевой рубки. Пытаясь по дороге угадать, что же такого экстренного могло произойти, коль срочно потребовался не только комроты, но и все трое взводных. Наверное, из Москвы какой приказ пришел, или даже Серега с новой информацией из той же самой столицы неожиданно вернулся.