М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Гиллельсон Максим Исаакович

непременно требовал, оба прицелились, Лермонтов по­

вернул пистолет в сторону, а тот убил его.

Невыносимо это, всю душу разрывает, так погиб­

нуть, погибнуть поневоле лучшей надежде России; горе

во мне, какое бы ни было, как-то худо облегчается вре­

менем, напротив, это все увеличивающаяся боль, кото­

рую я все сильнее, все мучительнее чувствую, покуда

она не обхватит всю меня и я как будто потеряюсь

в ней.

Об Лермонтове

скоро позабудут в России — он еще

так немного с д е л а л , — но не все же забудут, и по себе

чувствую, что скорбь об нем не может пройти, он будет

жить, правда не для многих, но когда же толпа хранила

святое или понимала его.

Мне кажется, я слышу, как все эти умные люди рас­

суждают, толкуют об Лермонтове, одни обвиняют, дру­

гие с важностью извиняют его, просто противно. Если

же не противно, так уморительно смешно. Мне кажется,

«Московский вестник» очень верное выражение этого об­

щества, его ничтожества и чванно-натянутой важности 2.

457

А. Я. БУЛГАКОВ

ИЗ ДНЕВНИКА

Странную имеют судьбу знаменитейшие наши

поэты, большая часть из них умирает насильственною

смертью. Таков был конец Пушкина, Грибоедова, Мар-

линского <Бестужева>... Теперь получено известие

о смерти Лермонтова. Он был прекрасный офицер

и отличнейший поэт, иные сравнивают его даже с самим

Пушкиным. Не стало Лермонтова! Сегодня (26 июля)

получено известие, что он был убит 15 июля в Пяти­

горске на водах; он был убит, убит не на войне, не рукою

черкеса или чеченца, увы, Лермонтов был убит на

дуэли — русским! Вот как рассказывают это печальное

происшествие. Молодой Мартынов Николай (сын

покойного Соломона Михайловича Мартынова, извест­

ного только потому, что он разбогател от московских

винных откупов), служивший прежде в кавалергардском

полку, перешедший оттуда в какой-то казацкий

линейный полк, а потом оставивший совершенно

службу, поехал на Кавказ лечиться. Там съехался он

с Лермонтовым, с коим некогда вместе служил. Марты­

нов показывался всякий день на водах в каком-то

необыкновенном костюме и волочился за одною

дамою, и довольно неудачно. Лермонтов сочинил на

него какие-то стихи, к коим присовокупил и нарисован­

ный им очень похожий портрет Мартынова в странном

его костюме. Все это он поднес самому

Мартынову,

первому ему показал сам, но Мартынов не принял это

как шутку, а выйдя из себя, требовал сатисфакции

за то, что называл обидою. Тщетны были все усилия

Лермонтова, ему сделалось наконец невозможным

отклонить настояния своего противника. Назначен

день, час дуэли, выбраны секунданты. Когда явились

458

на место, где надобно было драться, Лермонтов, взяв

пистолет в руки, повторил торжественно Мартынову,

что ему не приходило никогда в голову его обидеть,

даже огорчить, что все это была одна только шутка,

а что ежели Мартынова это обижает, он готов просить

у него прощение не токмо тут, но везде, где он только

захочет!.. «Стреляй! Стреляй!» — был ответ исступлен­

ного Мартынова. Надлежало начинать Лермонтову,

он выстрелил на воздух, желая все кончить глупую

эту ссору дружелюбно, не так великодушно думал

Мартынов, он был довольно бесчеловечен и злобен,

чтобы подойти к самому противнику своему, и выстре­

лил ему прямо в сердце 1. Удар был так силен и верен,

что смерть была столь же скоропостижна, как выстрел.

Несчастный Лермонтов тотчас испустил дух! Удиви­

тельно, что секунданты допустили Мартынова совер­

шить его зверский поступок. Он поступил противу всех

правил чести и благородства и справедливости. Ежели

он хотел, чтобы дуэль совершилась, ему следовало

сказать Лермонтову: извольте зарядить опять ваш

пистолет. Я вам советую хорошенько в меня целиться,

ибо я буду стараться вас убить. Так поступил бы

благородный, храбрый офицер, Мартынов поступил как

убийца. Он посажен в острог, а секунданты на гаупт­

вахту. Одно обстоятельство еще более умножает вину

Мартынова. Убив Лермонтова и страшась ожидавшей

его судьбы, он хотел бежать... бежать, и куда же?

К чеченцам, нашим неприятелям. Он был пойман

на дороге и отдан военному начальству 2. Армия

закавказская оплакивает потерю храброго своего

офицера, а Россия одного из лучших своих поэтов.

Не знаю, что будет с бедною его бабкою Арсеньевой.

Она взяла к себе Лермонтова еще в колыбели, дала

ему отличное воспитание, накопила ему прекрасное

состояние, для него одного жила и долго противилась

нелепому его желанию ехать на Кавказ учиться воен­

ному ремеслу на самом деле. Наконец должна была

согласиться на желание внука своего! 3 Я не знал