М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Сборник

офицерских флигелей, потому что вмещал в себе до

двадцати человек холостых офицеров, большею частью

юных корнетов и поручиков, которые и вправду прово­

дили время как лишенные рассудка и в число которых,

само собою разумеется, попадал невольно всякий ново­

прибывший.

Легко себе представить, что творилось в двадцати

квартирах двадцати юношей, недавно вырвавшихся

на свободу и черпающих разнообразные утехи жизни

человеческой

полными пригоршнями, и я полагаю, что

Лесаж, автор «Хромоногого беса», имел бы более

материала, ежели б потрудился снять крышу с нашего

жилища и описать те занятия, которым предавались мы

часто по своим кельям 2.

261

Были комнаты, где простая закуска не снималась

со стола и ломберные столы не закрывались. В одних

помещениях беспрестанно раздавались звуки или гита­

ры, или фортепьяно или слышались целые хоры

офицерских голосов, в других — гремели пистолетные

выстрелы упражняющихся в этом искусстве, вой и писк

дрессируемых собак, которые у нас в полку никогда

не переводились, так как было много хороших охотни­

ков. Были между нами и люди-домоседы, много

читавшие, и я положительно не понимаю, как они

умудрялись заниматься этим делом среди такого содома.

Во всякий час дня, в длинных коридорах верхнего

и нижнего этажей, разделяющих дом пополам в длину,

у каждой двери квартиры вы всегда могли встретить

какую-нибудь смазливую поселянку с петухом, клюквой,

грибами, или крестьянина, поставляющего сено, или

охотника, пришедшего оповестить о найденном им

медведе на берлоге или обойденных им лосях. «Личар-

ды» наши то и дело сновали по коридорам, исполняя

поручения своих господ, лихие тройки с колоколами

и бубенчиками постоянно откладывались и закла­

дывались у нас во дворе, и он постоянно имел вид

почтового двора.

Я не застал Краснокутского дома, но услужливый

слуга его Петр вскоре его отыскал, и я тотчас же без

дальних церемоний был введен им в одну из квартир

товарища, штабс-ротмистра Поливанова, где застал

почти весь контингент однополчан в страшном табачном

дыму, так как редко кто тогда не курил из длинных

чубуков табак Жукова.

Было далеко за полночь, когда я, радушно принятый

товарищами, после скромного ужина заснул на желез­

ной кровати своей посреди узкой комнаты квартиры

Краснокутского. Утром по совету моего ментора и руко­

водителя я должен был явиться <к> полковому, диви­

зионному и эскадронному командирам в полной парад­

ной форме, всем женатым — в вицмундире,

а остальным

товарищам — в сюртуке, на что и употребил почти

целый день. Полковой командир Антон Антонович

Эссен принял меня любезно, назначил во 2-й эскадрон

к ротмистру Гродецкому и, предуведомленный письмом

моего отца, прочел мне несколько общих настав­

лений. <...>

С первых же дней моего поступления я горячо при­

нялся за службу, выучился тридцати двум или тридцати

262

шести кавалерийским сигналам у полкового штабтру-

бача, понял механизм поворотов и заездов строя и еже­

дневно вместе с такими же неучами ездоками, как

и я, ездил верхом под руководством полкового коман­

дира, так что вскоре перешел в общую офицерскую

смену, которые, в составе всех наличных офицеров,

по субботам обыкновенно съезжались в великолепном

огромном нашем манеже. Антон Антонович сам был

отличный ездок, имел много хороших лошадей на своей

конюшне, в том числе знаменитого Фаворита, за кото­

рого было заплачено им 8000 р. Полковник Риземан,

когда-то гейдельбергский студент, первый бретер,

«питух», коронованный в знаменитой по величине своей

бочке в Гейдельберге, был в то время старшим полков­

ником, не только по старшинству чинов и своим летам,

но и по тому авторитету, который успел приоб­

рести. <...>

Полковник Стааль фон Гольштейн (Александр Кар­

лович) был вторым по старшинству и пользовался

общим уважением и любовью целого полка. Очень кра­

сивый мужчина, он ловко сидел на лошади и был пере­

веден к нам из конной гвардии, где, отличаясь своими

джентльменскими манерами и изящными танцами, был

постоянным кавалером императрицы Александры Фе­

доровны на малых аничковских балах; жена его

Софья Николаевна 3, дочь Шатилова, который после

долгой ссылки в Сибирь за участие в убийстве помещика

Времева за карточным столом в Москве жил у дочери

в нашем полку 4. Она была красавица в полном смысле

этого слова, умна, кокетлива и сводила с ума весь наш

полк и ко многим из нас, что греха таить, была любезна...

хотя я не попал в число избранных, отчасти оттого,

что был слишком стыдлив, робок, наивен и непред­

приимчив.

Третьим дивизионером был полковник Адеркас,

женатый также на красавице, разводке Лешерн, уро­

жденной Берте; отец ее был камердинером или чем-то

вроде церемониймейстера при скромном дворе Людо­