М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Сборник

м о н т о в , — говорил мне приказчик одного книгопродавца,

мальчик лет шестнадцати. «Приходит на днях в лавку

какой-то господин (хозяина не было), обращается ко

мне и спрашивает: «Что, говорит, стихотворения мои

проданы?» (Тут я его узнал, говорит мальчик, он к нам

уже месяцев шесть ходит). «Никак н е т , — отвечаю

е м у , — еще не п р о д а н ы » . — « К а к , — говорит о н , — не про­

даны? Отчего не проданы? В ы , — г о в о р и т , — все мошен­

ничаете!»

Подошел ко мне, да б а ц , — говорит м а л ь ч и к , —

мне в ухо!.. Вот тебе раз, думаю себе, что из этого бу­

дет? « О т ч е г о , — г о в о р и т , — не проданы?» Я говорю:

«Никто не с п р а ш и в а л » . — « К а к , — г о в о р и т , — никто не

спрашивал?» Б а ц , — г о в о р и т , — мне в другое ухо! Я ду­

маю себе, что из этого будет? « Г д е , — г о в о р и т , — мои

стихотворения? П о д а й , — г о в о р и т , — мне их все сюда!»

А сам ругается. « В ы , — г о в о р и т , — все кровопийцы!»

Я побежал, принес связку его сочинений. Думаю себе:

«Господи, что из этого будет?» Господин подошел ко

мне. «Все ли о н и , — г о в о р и т , — тут?» Я говорю: «Изволь­

те видеть, как были связаны, так и есть!» Он тут схватил

меня за волосы и начал таскать по лавке; таскал, таскал,

да как бросит, плюнул и ушел! « Т а к , — говорит маль­

ч и к , — я ничего и не дождался от него! Т а к о й , — гово­

р и т , — чудак этот господин стихотворец! Я и фамилии

его не упомню».

A. H. ВУЛЬФ

ИЗ ДНЕВНИКА

Преждевременная смерть в прошлом году Лермон­

това, еще одного первоклассного таланта, который

вырос у нас не по дням, а по часам, в два или три года

сделавшегося первым из всех живших поэтов, застре­

ленного на дуэли из-за пустой шутки на Кавказских

водах, служит другим доказательством, как от страстей

своих никто не уходит безнаказанно. Лев 1 рассказывал,

как очный свидетель этой печальной потери, которую

понесла в Лермонтове вся мыслящая Русь. Прошлую

зиму я встретился с ним в Петербурге в одном доме,

именно у Арсеньевых, его родственников, и с любопыт­

ством вглядывался в черты его лица, думая, не удастся

ли на нем подглядеть напечатления этого великого

таланта, который так сильно проявлялся в его стихах.

Ростом он был не велик и не строен; в движениях не

было ни ловкости, ни развязности, ни силы; видно, что

тело не было у него никогда ни напрягаемо, ни разви­

ваемо; это общий недостаток

воспитания у нас. Голова

его была несоразмерно велика с туловищем; лоб его

показался для меня замечательным своею величиною;

смуглый цвет лица и черные глаза, черные волосы,

широкое скулистое лицо напомнили мне что-то общее

с фамилией Ганнибалов, которые известно, что про­

исходят от арапа, воспитанного Петром Великим, и от

которого по матери и Пушкин происходит. Хотя

вдохновение и не кладет тавра на челе, в котором

гнездится, <...> но все, кажется, есть в лице некоторые

черты, в которых проявляется гениальность человека.

Так и у Лермонтова страсти пылкие отражались в боль­

ших, широко расставленных черных глазах, под

широким нависшим лбом и в остальных крупных <...>

очерках его лица. Я не имел случая говорить с ним,

почему и не прибавлю к сказанному ничего об его

умственных качествах.

379

В. И. KPАСОВ

ИЗ ПИСЬМА К А. А. КРАЕВСКОМУ

Июль 1841 г.

Что наш Лермонтов? В последнем № «Отечествен­

ных записок» не было его стихов. Печатайте их больше.

Они так чудно-прекрасны! Лермонтов был когда-то

короткое время моим товарищем по университету.

Нынешней весной, перед моим отъездом в деревню за

несколько дней — я встретился с ним в зале Благород­

ного с о б р а н и я , — он на другой день ехал на Кавказ.

Я не видал его десять лет — и как он изменился! Целый

вечер я не сводил с него глаз. Какое энергическое,

простое, львиное лицо. Он был грустен, и, когда уходил

из собрания в своем армейском мундире и с кавказским

кивером, у меня сжалось сердце — так мне жаль его

было. Не возвращен ли он? Вы бы засмеялись, если б

узнали, отчего я особенно спрашиваю про его возвраще­

ние. Назад тому месяц с небольшим я две ночи сряду

видел его во сне — в первый раз в жизни. В первый раз

он отдал мне свой шлафрок какого-то огненного цвета,

и я в нем целую ночь расхаживал по незнакомым

огромным покоям; в другой раз я что-то болтал ему про

свои любовные шашни, и он с грустной улыбкой

и бледный как смерть качал головой. Проснувшись,

я был уверен, что он возвращен. И я почти был уверен,

что он проехал уже мимо нас, потому что я живу на

большой дороге от юга.

380