М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
высказанному И. Л. Андрониковым, мемуарист ошибочно указал
звание камер-юнкера Н. А. Столыпина.
7 Следует иметь в виду, что Глебов попал в плен уже после
смерти Лермонтова.
8 Лермонтов читал Муравьеву «Мцыри» летом 1839 г. Дата
окончания поэмы в рукописи — 5 августа 1839 г. Летом 1840 г. поэт
был на Кавказе.
546
9 Вторичная ссылка Лермонтова на Кавказ объясняется не
стремлением уберечь его от дуэли с Барантом (дуэль состоялась),
а
зовавшегося первым удобным случаем для того, чтобы удалить поэта
из столицы.
10 Версия о желании Мартынова отказаться от поединка может
исходить только от него самого. Все известные источники опровер
гают это.
Е. А. АРСЕНЬЕВА
Елизавета Алексеевна Арсеньева (урожд. Столыпина; 1773—
1845) — бабушка М. Ю. Лермонтова со стороны матери. Она ни
сколько не преувеличивала, когда писала: «Он один свет очей моих,
все мое блаженство в нем».
«По рассказам знавших ее в преклонных л е т а х , —
писал П. А. В и с к о в а т о в , — Елизавета Алексеевна была
среднего роста, стройна, со строгими, решительными,
но весьма симпатичными чертами лица. Важная осанка,
спокойная, умная, неторопливая речь подчиняли ей
общество и лиц, которым приходилось с нею сталки
ваться. Она держалась прямо и ходила, слегка опираясь
на трость, всем говорила «ты» и никогда никому не
стеснялась высказать, что считала справедливым.
Прямой, решительный характер ее в более молодые
годы носил на себе печать повелительности и, может
быть, отчасти деспотизма, что видно из отношений ее
к мужу дочери, к отцу нашего поэта. С годами, под
бременем утрат и испытаний, эти черты с г л а д и л и с ь , —
мягкость и теплота чувств осилили и х , — хотя строгий
и повелительный вид бабушки молодого Михаила
Юрьевича доставил ей имя Марфы Посадницы среди
молодежи, товарищей его по юнкерской школе.
В обширном круге ее родства и свойства именовали
ее просто «бабушка» ( Висковатов,с. 31, 32).
Правда, иногда безмерная любовь к внуку подавляла в ней
доводы здравого смысла. Так, желание безраздельно заниматься его
воспитанием побудило Арсеньеву разлучить внука с любимым отцом.
Ее обращение с крепостными вызывало его возмущение. Это нашло
отражение в драме «Menschen und Leidenschaften» (см. также ЛН,
т. 58, с. 442). Не понимала она и какое значение в его жизни имело
творчество. Гувернантка Столыпиных рассказывала: «Бабушка
Лермонтова просила внука не писать
живя в постоянных опасениях за него. Внук обещал,
чтобы успокоить горячо любимую бабушку, но стал
рисовать карикатуры, которые были так похожи и удач-
547
ны, что наделали много шума в высшем петербургском
обществе и больших неприятностей для Лермонтова.
Тогда бабушка стала уговаривать его не заниматься
более и карикатурами. «Что же мне делать с собой,
когда я не могу так жить, как живут все светские люди?
Бабушка просит меня не писать стихотворений и не
брать в руки карандаша — не могу, не могу!» — говорил
он с пылающими глазами» ( Т у ч к о в а - О г а р е в а Н. А.
Воспоминания. М., 1959, с. 228).
Тем не менее на ее любовь и заботу Лермонтов отвечал такой
же теплой привязанностью. Об этом, в частности, свидетельствует
сообщение в ее письме Крюковой от 17 января 1836 г. о том, что
Лермонтов упросил ее переехать в Петербург. В письме к С. А. Раев
скому Лермонтов объясняет, что он это сделал ради бабушки: «Я ее
уговорил потому, что она совсем истерзалась» ( Лермонтов,т. 4, с. 396).
Включенные в настоящее издание письма Елизаветы Алексе
евны адресованы Прасковье Александровне Крюковой, приятельнице
и дальней родственнице, жившей в Москве.
Первое письмо относится ко времени окончания Лермонтовым
кавалерийской школы, когда он только что был произведен в офицеры.
Во втором письме — радость встречи с любимым внуком после
долгой разлуки. Приезд Лермонтова предполагался гораздо раньше.
18 октября Арсеньева писала ему: «Конечно, мне грустно, что долго
тебя не увижу... Меня беспокоит, что ты без денег, я с десятого
сентября всякий час тебя ждала, 12 октября получила письмо твое,
что тебя не отпускают, целую неделю надо было почты ждать».
Отпуск просили для раздела доставшегося в наследство от Ю. П. Лер
монтова имения, которое он завещал разделить пополам между
Лермонтовым и его тремя тетками.
Четвертое письмо написано Елизаветой Алексеевной после
тяжелых переживаний в связи с ссылкой Лермонтова на Кавказ
(была «истинно как ума лишенная»), когда она уже знала о его
«прощении» и скором возвращении.
Письмо С. Н. Карамзиной — крик о помощи. Елизавета Алек
сеевна в тоске и отчаянии. Она как будто предчувствует, что больше
не увидит любимого внука.
ИЗ ПИСЕМ к П. А. КРЮКОВОЙ
ПИСЬМО К С. Н. КАРАМЗИНОЙ