М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
с правом проживания в Орле (под секретным надзором).
15 В 1837 г. Лермонтов пробыл в Ставрополе всего несколько
дней проездом из Тифлиса в Петербург. 14 декабря его видели
в станице Прохладной (дня два пути до Ставрополя), а 3 января
он был уже в Москве.
М. И. ЦЕЙДЛЕР
Дружеские отношения Михаила Ивановича Цейдлера (1816—
1892) с Лермонтовым сложились еще в юнкерской школе. Затем он
был его сослуживцем по л.-гв. Гродненскому
в своих воспоминаниях рассказывает, что Цейдлер принес ему
однажды лермонтовскую поэму «Демон», чтобы узнать его мнение
о ней. Этот эпизод свидетельствует о многом. Только «задушевному
приятелю» мог доверить Лермонтов заветного «Демона».
Михаил Иванович был сыном И. Б. Цейдлера, иркутского граж
данского губернатора, который известен своим сочувствием сослан
ным на каторгу декабристам. О нем упоминает Н. А. Некрасов
в поэме «Русские женщины». М. И. Цейдлер сам впоследствии едва
избежал неприятностей, так как он в следственных документах по
делу петрашевцев упоминается как участник нелегальных литератур
ных вечеров. Его спасло то, что в 1849 г. во время ареста петрашевцев
он был в походе (Дело петрашевцев, т. 1. М., 1937, с. 386).
Живую и меткую характеристику Цейдлеру дает в своих вос
поминаниях сослуживец его по Гродненскому гусарскому полку
А. И. Арнольди (см. с. 266). Уже тогда он заметил художественный
талант Цейдлера, что подтвердилось впоследствии. В 1844 г. он пере
ехал в Петербург и серьезно занялся искусством, изучая скульптур
ную технику у профессора И. П. Витали. По инициативе П. К. Клодта
в 1859 г. он получил звание почетного вольного общника Академии
художеств. В 1881 г. им был выполнен музейный памятник Лер
монтову с бронзовым барельефом (в настоящее время утрачен),
а в 1884 г. вылепил в гипсе барельеф «Лермонтов на смертном одре»
по рисунку Р. К. Шведе и подарил его Лермонтовскому музею.
В настоящее время находится в литературном музее ИРЛИ.
В воспоминаниях Цейдлера большой интерес представляет опи
сание дома в Тамани, изображенного в «Герое нашего времени»,
и его обитателей, а также упоминание о рисунке Лермонтова.
НА КАВКАЗЕ В ТРИДЦАТЫХ ГОДАХ
(стр. 254)
1 Экспромт Лермонтова «Русский немец белокурый...» до
Цейдлера дважды был напечатан без каких-либо разночтений:
558
сначала в воспоминаниях А. Меринского (Атеней, 1858, № 48, с. 303),
а затем в публикации Л. И. Арнольди (Библиографические записки,
1859, № 1, стб. 23). Объяснение каламбура в экспромте
минаниях А. И. Арнольди (с. 269 наст. изд.).
2 Набросанный пером в присутствии Цейдлера рисунок не сохра
нился. Его не следует отождествлять с карандашным рисунком
Лермонтова «Тамань», сделанным с натуры и хранящимся в музее
ИРЛИ(см.: Лермонтов. Картины. Акварели. Рисунки. М., 1980,
с. 172—173). На этом вполне законченном рисунке изображен не тот
домик, где останавливались Лермонтов и Цейдлер, а тот, где жил
в 1840 г. декабрист Н. И. Лорер и где произошла его встреча с Лер
монтовым. Об этом см.: З а х а р о в В. А. Т а м а н ь . — По лермонтов
ским местам. М., 1985, с. 184, 186.
А. И. АРНОЛЬДИ
Александр Иванович Арнольди (1817—1898) — сослуживец
Лермонтова по л.-гв. Гродненскому гусарскому полку, племянник
декабриста Н. И. Лорера и сводный брат А. О. Смирновой, к которой
обращено стихотворение Лермонтова «В простосердечии невежды...».
Арнольди, человек недалекий, службист, не вызывал симпатии
Лермонтова, да и сам он относился к поэту неприязненно. Это еще
явственнее, чем в воспоминаниях, выступает в его устных рассказах
о поэте, известных по публикациям других лиц. Так, например,
в 1888 г. он рассказал В. И. Шенроку: «Мы не обращали на
Лермонтова никакого внимания, и никто из нас и на
шего круга не считал Лермонтова настоящим поэтом,
выдающимся человеком. Тогда еще немногие стихо
творения Лермонтова были напечатаны и редкие нами
читались... Ведь много лучших произведений Лермон
това появилось в печати уже после его смерти... Его
чисто школьнические выходки, проделки многих раз
дражали и никому не нравились. Лермонтов был
неуживчив, относился к другим пренебрежительно,
любил ядовито острить и даже издеваться над товари
щами и знакомыми, его не любили, его никто не
понимал.
Даже и теперь я представляю себе непременно два
Лермонтова: одного — великого поэта, которого я узнал
по его произведениям, а другого — ничтожного, пустого
человека, каким он мне казался, дерзкого, беспокойного
офицера, неприятного товарища, со стороны которого
всегда нужно было ждать какой-нибудь шпильки, обид
ной выходки... Мы все, его товарищи-офицеры, ни-
559
сколько не были удивлены тем, что его убил на дуэли
Мартынов, которому столько неприятностей делал
и говорил Лермонтов; мы были уверены, что Лермонтова