М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Сборник

в десяти верстах на восток от Тархан; муж ее долгое

время находился в действующей армии за границей,

вплоть до известного в истории маскарада 2 января

1810 года, во время которого Михаил Васильевич

устроил для своей дочери Машеньки елку. Михаил

Васильевич посылал за Мансыревой послов с неодно­

кратными приглашениями, но они возвращались без вся­

кого ответа, посланный же Михаилом Васильевичем

самый надежный человек

и поверенный в сердечных

делах, первый камердинер, Максим Медведев, возвра­

тившись из Онучина, сообщил ему на ухо по секрету,

что к Мансыревой приехал из службы ее муж и что

59

в доме уже огни потушены и все легли спать. Мансыре-

ву ему видеть не пришлось, а вследствие этого на елку

и маскарад ее ждать нечего 5.

Елка и маскарад были в этот момент в полном раз­

гаре, и Михаил Васильевич был уже в костюме и маске; 6

он сел в кресло и посадил с собой рядом по одну сторону

жену свою Елизавету Алексеевну, а по другую несовер­

шеннолетнюю дочь Машеньку и начал им говорить

как бы притчами: «Ну, любезная моя Лизанька, ты

у меня будешь вдовушкой, а ты, Машенька, будешь

сироткой». Они хотя и выслушали эти слова среди

маскарадного шума, однако серьезного значения им

не придали или почти не обратили на них внимания,

приняв их скорее за шутку, нежели за что-нибудь

серьезное. Но предсказание вскоре не замедлило испол­

ниться. После произнесения этих слов Михаил Василь­

евич вышел из залы в соседнюю комнату, достал из шка­

фа пузырек с каким-то зелием и выпил его залпом,

после чего тотчас же упал на пол без чувств и из рта

у него появилась обильная пена, произошел между

всеми страшный переполох, и гости поспешили сию же

минуту разъехаться по домам. С Елизаветой Алексеев­

ной сделалось дурно; пришедши в себя, она тотчас же

отправилась с дочерью в зимней карете в Пензу, при­

казав похоронить мужа, произнеся при этом: «Собаке

собачья смерть». Пробыла она в Пензе шесть недель,

не делая никаких поминовений...

Отец поэта, Юрий Петрович Лермонтов, был сред­

него роста, редкий красавец и прекрасно сложен;

в общем, его можно назвать в полном смысле слова

изящным мужчиной; он был добр, но ужасно вспыльчив;

супруга его, Марья Михайловна, была точная копия

своей матери, кроме здоровья, которым не была так

наделена, как ее мать, и замуж выходила за Юрия Пет­

ровича, когда ей было не более семнадцати лет. Хотя

Марья Михайловна и

не была красавицей, но зато на ее

стороне были молодость и богатство, которым распола­

гала ее мать, почему для Юрия Петровича Мария Ми­

хайловна представлялась завидной партией, но для

Марьи Михайловны было достаточно и того, что Юрий

Петрович был редкий красавец и вполне светский и со­

временный человек. Однако судьба решила иначе,

и счастливой жизнью им пришлось не долго наслаж­

даться. Юрий Петрович охладел к жене по той же при­

чине, как и его тесть к теще; вследствие этого Юрий

60

Петрович завел интимные сношения с бонной своего

сына, молоденькой немкой, Сесильей Федоровной,

и, кроме того, с дворовыми.

Бывшая при рождении Михаила Юрьевича акушерка

тотчас же сказала, что этот мальчик не умрет своей

смертью, и так или иначе ее предсказание сбылось; но

каким соображением она руководствовалась — оста­

лось неизвестно. После появления на свет Михаила

Юрьевича поселена новая деревня, в семи верстах на

ю.-в. от Тархан, и названа его именем — «Михай­

ловского». Отношения Юрия Петровича к Сесилии

Федоровне не могли ускользнуть от зоркого ока любя­

щей жены, и даже был случай, что Марья Михайловна

застала Юрия Петровича в объятиях с Сесилией, что

возбудило в Марье Михайловне страшную, но скрытую

ревность, а тещу привело в негодование. Буря разра­

зилась после поездки Юрия Петровича с Марьей Михай­

ловной в гости к соседям Головкиным, в село Кошка-

рево, отстоящее в пяти верстах от Тархан; едучи оттуда

в карете обратно в Тарханы, Марья Михайловна стала

упрекать своего мужа в измене; тогда пылкий и раз­

дражительный Юрий Петрович был выведен из себя

этими упреками и ударил Марью Михайловну весьма

сильно кулаком по лицу, что и послужило впоследствии

поводом к тому невыносимому положению, какое

установилось в семье Лермонтовых. С этого времени

с невероятной быстротой развивалась болезнь Марьи

Михайловны, впоследствии перешедшая в злейшую

чахотку, которая и свела ее преждевременно в могилу.

После смерти и похорон Марьи Михайловны, принимая

во внимание вышеизложенные обстоятельства, конечно,

Юрию Петровичу ничего более не оставалось, как

уехать в свое собственное небольшое родовое тульское

имение Кропотовку, что он и сделал в скором времени,