Мадам Флёр

Санд Жаклин

– Не понимаю, о чем вы говорите, – высокомерно произнес Мэтье.

– Разве? А как же ваш спор с Шарлем Луи, нашим президентом? Многие слышали его. Вы были приглашены к завтраку и говорили о прогрессе. Речь зашла о газетной заметке, что президент прочел в то утро, – об удивительном моторном дирижабле Анри Жиффара, старт которого был назначен через месяц или чуть больше. Вы презрительно высказались о том, как некоторые выскочки пытаются покорить небеса, посягая на божественное и смущая юные умы, и что незачем лезть в небо, когда дел достаточно и на земле; президента же, поклонника технического прогресса, зацепила ваша фраза. Он предложил вам спор, и вы не смогли отказать. Спор не только на деньги – поставлена была

немалая сумма, а вы изрядно поиздержались, ведь удовольствия требуют средств, – но и на продление ваших полномочий. Президент выступал за то, что Жиффару удастся сделать полет управляемым, а вы – что дирижабль и вовсе не взлетит. Для нашего правителя это все казалось скорее забавной шуткой, он не воспринял вас всерьез, и зря. Вы решили всеми силами воспрепятствовать демонстрации дирижабля, ну а заодно и денег подзаработать, так что приняли у нескольких ваших приятелей ставки. Сначала вы просто велели госпоже де Виньоль, как посоветовал вам господин де Виньоль, доставлять письма с угрозами. Но, похоже, Анри выбрасывал их, не читая, во всяком случае, работу он не прекращал. Тогда вы поняли, что проще отравить этого упрямца, чем пытаться запугать, и велели вашей помощнице подсыпать ему мышьяка в чай.

– Помощнице? – переспросила Флер.

– Клотильде, экономке Жиффара. Я все думал, что старый Бертран отравился по ошибке, и что яд, скорее всего, принес кто-то знакомый. Мари отпадала – она ни за что не поступила бы столь опрометчиво, зная о привычке Бертрана отхлебывать из хозяйской чашки. А вот Клотильда… И потом, она сказала мне, что в ночь убийства, возвращаясь якобы за кошельком, видела вас, Флер. Описала так, чтобы я вас узнал. Но в тот вечер вы не доставляли письмо, предыдущее появилось за сутки до отравления. И я легко проверил, расспросив ваших слуг, что в тот вечер вы были дома и никуда не отлучались. Зачем же Клотильда соврала? Она и виновна. Жаль, я не сразу это понял. А вы, Мэтье, тем временем разошлись. Делом занялся я и сразу стал мешать; вы уже поняли, что убить меня тоже проще. Ведь на кону так много стояло. И Эсташ стрелял в меня, и вы наняли убийц, чтобы они подстроили якобы мою дуэль, и вы думали обвести меня вокруг пальца… не вышло. Единственное, чего я не знал, это почему использовали именно госпожу де Виньоль и откуда взялся свидетель, утверждающий, что она убила мужа. Но с воскрешением господина де Виньоля все встает на свои места.

– Вы ничего не докажете, – повторил Мэтье. Теперь он был бледен как смерть.

– Да? – наигранно удивился виконт. – А я-то надеялся… Ваш помощник, любитель серых шляп, сейчас в полиции и дает показания. Арестовали его сегодня днем. Клотильда тоже никуда не денется. Ну так что, господа? Я предлагаю вам сдаться. Признание облегчит вашу участь… возможно. И, кстати, полиция уже…

– Ах ты!.. – заревел Жоффруа и, сорвавшись с места, подхватил брошенный Эсташем пистолет. Флер казалось, что рука мужа поднимается медленно-медленно… Все словно застыло, потекло вересковым медом, и дыхание замерло в груди.

И почти одновременно прозвучали два выстрела, один над ухом у Флер, так что она взвизгнула и зажмурилась, почти оглохнув; а когда открыла глаза, то увидела, что Жоффруа лежит на полу, неестественно выгнувшись, под ним расплывается кровавое пятно, а из дула пистолета Видока и из дула того револьвера, что непостижимым образом оказался в руке виконта де Моро, поднимается дымок.

И тут хлопнула дверь, помещение заполнилось народом, замелькали полицейские шапки; Флер, откинувшись назад, с изумлением наблюдала, как дюжие служители закона выкручивают руки Мэтье и Эсташу, растерянно глядящему на мертвого хозяина взглядом побитого пса.

Виконт отложил револьвер на стол, взял Флер за руки, поднял и прижал к себе; она уткнулась носом в его плечо, решила было заплакать, но раздумала.

– Виконт де Моро! – раздался

рядом высокий голос, и, отстранившись, Флер увидала рыжего полицейского инспектора, смотревшего на Сезара с непередаваемым осуждением. – Я благодарен вам за то, что вы помогли раскрыть это дело. Я даже не против того, что вы привлекли бывшего шефа Сюртэ. Но никогда вам не прощу, что вы называете нашего президента, – голос его взлетел на октаву, – просто-напросто Шарлем Луи!!!

Сезар мгновение смотрел на него, а потом захохотал, и к этому смеху присоединился подошедший Видок. Инспектор обиженно отвернулся и принялся выкрикивать приказания, а виконт вновь прижал к себе Флер. Она ничуть не возражала, ею по-прежнему владел яростный интерес, а еще хотелось снова взглянуть на тело мужа, чтобы убедиться: на сей раз он точно мертв. Но Флер не стала.

– А что это у вас за пистолет такой необычный, мсье Видок? – полюбопытствовала она.

– А! Это моя старая подружка. Называется «перечница». Совсем как я. – Видок подмигнул госпоже де Виньоль. – Если уж вы не станете моею подружкой, так пусть она будет!

– А вы придете посмотреть на запуск дирижабля? – спросил его Сезар, будто о самом обыденном.

– Еще бы! Ха! Я это зрелище теперь точно не пропущу!

…Уже позже, когда они сидели в карете, Сезар наклонился к Флер и тихо сказал:

– Я понимаю, что выбрал, возможно, не тот момент, но… Простите меня, что я втянул вас во все это, Флер.

– Наоборот, – возразила она, горячо сжимая его руку, – вы меня из этого вытащили!

– Что ж, мне кажется, я оправдался. Мы теперь оба убийцы вашего мужа. Вы первая, а я последний. Как вы думаете, – и он еще интригующе понизил голос, – может, если мы так похожи, мы уживемся вместе?..

Эпилог

Утро двадцать четвертого сентября выдалось ясным и безоблачным – то, что нужно для испытания дирижабля. Дул легкий ветерок, и Сезар, усевшись рядом с Флер в открытой коляске, понадеялся, что с этим-то сквознячком паровая машина справится.

– Да, но ты говорил мне, что на высоте ветер сильнее.

– Так и Анри умнее. Думаю, он это предусмотрел.

– Ах, ну сейчас мы увидим.

Она была диво как хороша – в платье небесно-голубого цвета, не иначе, чтобы воздухоплавателей поддержать, и с крохотным кружевным зонтиком. Всего пара дней прошла с момента страшной сцены в ангаре, но госпожа де Виньоль, Флер, совершенно преобразилась. Сезар знал, что в этом есть и его заслуга.

– Я хотел сказать тебе, – проговорил он, когда коляска уже подъезжала к ипподрому, – что лишь в один момент я был не уверен.

– В тот вечер? – Она поняла его с полуслова.

– Да. Когда ты вылила этот яд в кружку. Я ведь ждал, что придет Клотильда, и готов был поймать ее на месте преступления. А тут ты, и склянка эта у тебя, и вот ты все из нее выливаешь… – Сезар помолчал. – По правде говоря, я не знаю, что я делал бы, если бы ты не взяла у Анри его кружку. Просто не знаю.

– Ты же понимаешь, что я не могла не взять.

– Да, – сказал он тихо, – именно поэтому ты – это ты.

Она сверкнула льдистыми глазами и улыбнулась широко.

– Говорят, и президент сегодня будет.

– Уж конечно. Он-то спор выиграл почти и, как мне передавали, очень этим доволен.

На ипподроме было множество народу. Сезар и Флер заняли места на трибуне, рядом с Видоком, который сидел и с большим интересом созерцал то, что происходило на арене, и Годаром, волновавшимся, пожалуй, больше всех присутствовавших. Анри почти закончил наполнять оболочку дирижабля газом, и она рвалась в небо, удерживала ее лишь сетка, с которой тянулось к брусу множество веревок. На брусе было закреплено сиденье для аэронавтов и винт, там же находилась и знаменитая паровая машина. Все, как раньше показывал и рассказывал Жиффар – только более величественное, чем казалось в ангаре.