Мадам Казанова
Шрифт:
Невнятный шум голосов, яркий свет, приятное тепло, аромат духов и масел для волос, запах горящих свечей окружили меня со всех сторон. На дамах были великолепные туалеты, украшенные пышными кружевами и искусственными цветами; сверкали драгоценности, почти все они обмахивались веерами. Мужчины повязали поверх фрака широкую орденскую ленту, на которой всеми цветами поблескивали ордена; замысловатые жабо с гофрированными складками скреплялись булавками с бриллиантовой или жемчужной головкой. Я ощутила прилив крови, мое сердце бешено заколотилось.
Граф
— Я рад приветствовать вас, Джеймс, — сказал он и учтиво поклонился мне. — Мадам! Вы настоящая жемчужина у нас на балу.
Он повел меня в самую гущу гостей, мне то и дело приходилось улыбаться и кивать, скромно реагируя на отпускаемые комплименты. Я чувствовала на себе множество взглядов — завистливых и восхищенных, приветливых и нахальных. Джеймс вдруг куда-то исчез, я видела вокруг сплошь незнакомые лица, слышала какие-то непривычные для моего уха имена, отвечала на вопросы и выслушивала любезности, многих восхищали моя внешность и безупречное владение английским.
С чувством облегчения я увидела приближающегося ко мне Уильяма Сэйнт-Элма, которого приветствовала как старого знакомого. На нем были перламутрово-серый костюм и плиссированная рубашка, украшенная кружевами. Со своими светлыми волосами и голубыми глазами он напоминал изысканный рисунок пастелью. И именно он спас меня от этого потока вопросов, попросив у графа Радклиффа разрешения пригласить меня на танец.
Сэйнт-Элм танцевал с легкостью и завидным изяществом, свободно держался и уверенно справлялся с самыми сложными фигурами гавота, сарабанды и джиги. Мы с ним были прекрасной парой, привлекали к себе внимание и вызывали у гостей восхищение. Я наслаждалась этим празднеством.
Во время небольшого перерыва в танцах Сэйнт-Элм отвел меня в соседний зал, где предлагались легкие закуски. Когда подали заказанных им устриц, он со знанием дела чуть-чуть посолил их, сбрызнув сверху каплей лимонного сока, и после этого любезно предложил мне. Мы выпили с ним сухого белого вина из запотевших бокалов.
— Я против того, чтобы запивать устриц шампанским, — заметил он, аккуратно ополаскивая пальцы в специальной чашке. — В этом случае я предпочитаю шабли, поскольку сухое вино, как никакое другое, подчеркивает их свежий морской аромат.
Откинувшись удобно в кресле и разминая уставшие пальцы в парчовых бальных туфлях, я пробовала устриц и ощущала во рту приятный вкус вина. Это наше занятие и мирная беседа были прерваны появлением какого-то человека, Сэйнт-Элм тут же почтительно поднялся со своего места.
У этого человека неопределенного возраста, одетого в самый обыкновенный темно-зеленый сюртук, был высокий лоб, темные глаза и — наиболее приметная его черта — большой острый нос.
— А, мой дорогой Сэйнт-Элм, — произнес человек с большим носом и посмотрел в мою сторону прищуренными глазами. — Как вам нравится нынешняя необычная
— Да, действительно, погода стоит необычная для этого времени года, — согласился Сэйнт-Элм и представил нас друг другу: — Мистер Уильям Питт, — сказал он и пояснил: — Наш премьер-министр. Мадам Казанова с Корсики.
— С Корсики? — Это обстоятельство вызвало у мистера Питта интерес. Он сделал слуге знак, чтобы тот принес ему стул, затем подсел к нашему столу и повторил: — С Корсики… Так, значит, вы приехали из этой прекрасной, свободолюбивой страны, мадам.
Я помнила, что советовал мне Джеймс.
— Я горжусь своей страной, мистер Питт, а также людьми, которые борются за ее процветание. — Я секунду поколебалась и добавила: — Такими, например, как мой кузен Карло Поццо ди Борго.
Мистер Питт сделал невольное движение.
— Вы родственница Поццо ди Борго? Это замечательный человек. — Он стал разминать пальцы, неприятно хрустя суставами. — А самого Бонапарта вы тоже знаете?
Сердце у меня дрогнуло. Я почувствовала, как щеки заливает румянец, и повернулась к Сэйнт-Элму.
— Пожалуй, я все же не отказалась бы сейчас от бокала шампанского, — сказала я, а затем снова обратилась к мистеру Питту: — Ну конечно же, я знаю семью Бонапарт. На Корсике почти все местные жители знают друг друга. Большинство семей связаны между собой родственными либо брачными узами.
— Любопытно, — произнес он, растягивая слова и увлеченно продолжая разминать пальцы. — Тогда вы должны знать этого генерала, который служит некоему государству, где царит бесславный дух разрушения. Тот самый дух, что несет с собой отчаяние и разорение достойным людям.
Я вежливо кивнула, размышляя в этот момент о другом. Что же мог совершить такого Наполеон, если его имя известно даже премьер-министру Англии? Я отпила из бокала шампанского и поспешно спросила:
— Так что же насчет Бонапарта, произошли какие-то новые события? — Чтобы объяснить свой внезапно вспыхнувший интерес, я добавила: — Насколько мне известно, на Корсике он слыл довольно заурядным армейским офицером, потом за свою политическую активность был выслан из страны.
Губы премьер-министра искривились в усмешке.
— В таком случае, его положение с тех пор радикальным образом переменилось к лучшему. Ведь он протеже Барраса, одного из членов Директории, а после того, как он силой с оружием в руках подавил народное восстание в Париже, то и вовсе превратился в национального героя. — Мистер Питт снова язвительно усмехнулся. — Можно утверждать, что ваш соотечественник успешно осуществил во Франции свою карьеру. Когда Баррас устал от своей любовницы, он передал ее Бонапарту, который, таким образом, благополучно женился на прекрасной Жозефине Богарнэ. В качестве приданого Баррас наградил его постом главнокомандующего французскими войсками в Италии. На сегодняшний день Бонапарт одерживает одну победу за другой. Он прославил свое имя как удачливый военачальник, поэтому солдаты верят в него и считают полубогом.