Мадам Помпадур. Некоронованная королева
Шрифт:
А немного погодя начались события, сильно повлиявшие на дальнейшую судьбу всех Ле Норманов…
Конец фаворитки
Наступило время, когда фаворитка решила, что ей мало играть в любовь, и принялась играть в политику. Подтолкнуло ее к этому положение вокруг Франции, в частности война в союзе с Испанией против Марии-Терезии Австрийской. Эта война вяло тянулась уже около четырех лет, но теперь австрийцы стояли уже на берегах Рейна, угрожая Эльзасу. Вообще-то это мало волновало короля,
Фаворитку посетил герцог де Ришелье.
– Мадам, у меня к вам конфиденциальный разговор.
Шатору смотрела на герцога и ломала голову, что же могло понадобиться от нее ее врагу? Герцог – сама любезность и, похоже, действительно опасался, чтобы беседу не подслушали.
– Чем могла заинтересовать вашу персону скромная придворная дама?
Но герцог не обратил внимания на колкость, отпущенную фавориткой.
– Мадам, вы хотите прославиться, как Агнесс Сорель?
– Ну…
Шатору совершенно не понимала, чем таким она могла прославиться, кроме того, фаворитка вовсе не считала любовницу Карла VII ни красивой, ни достойной подражания. Прославиться, как Агнесс Сорель? Но, пожалуй, главное, о чем она сама вспомнила, услышав это имя, – обнаженный бюст дамы с картины Жана Фуке, а еще наполовину выбритую голову. Сколь ужасной была эта мода – выбривать себе волосы надо лбом до самого темени, а еще красить губы бантиком. Фи! Неужели герцог вздумал предложить и ей оголить бюст для какого-нибудь холстомарателя?!
При одной мысли о подобном у фаворитки перехватило дыхание от возмущения. Нет, она не против обнажить свои прелести, тем более было что, но не перед всеми же подряд.
Но герцогиня не успела возразить, Ришелье опередил ее, видимо понимая, что его странное предложение может вызвать у дамы негативную реакцию.
– Мадам, вас должны запомнить как патриотку Франции.
Нельзя сказать, что такое бодрое заявление внесло ясность, Шатору все равно не понимала, чего же от нее хочет герцог, но хотя бы перестала возмущаться.
– Франция уже четыре года воюет, и сейчас ситуация довольно опасна. Его величество должен вмешаться, но он слишком апатичен. Вы должны повлиять, напомнив королю о его долге перед Францией. Он просто обязан возглавить армию. – Ришелье сделал предупреждающий жест, хотя мадам вовсе не возражала. – Для него это будет совершенно безопасно, ведь необходимости отправляться на поле боя нет, достаточно лишь посетить войска. Зато какой резонанс! И его свяжут с вашим именем.
У Ришелье был в запасе еще один довод. Видя, что мадам де Шатору все еще сомневается, он выложил и этот последний довод:
– Вы же не хотите, чтобы его величество на этот подвиг вдохновил кто-то другой? Скажу по секрету, кое-кто давно готов к такому поступку. Спешите, чтобы вас не опередили.
– Но что я могу сделать?
– Дайте королю понять, что пришло время действовать не только на балах или в спальне, но и во главе армии.
– Что?!
Мари-Анна ожидала чего угодно, только не такого совета.
Но герцога Ришелье этим не удивишь, он, видно, ожидал и такого развития событий тоже, а потому спокойно позволил маркизе осознать услышанное и слегка дотронулся до ее руки:
– Выслушайте меня, мадам, всего лишь выслушайте. Можете не отвечать и даже выбросить из головы то, что я скажу, как только за мной закроется дверь. Но если вы все же решите, что я прав, умоляю, не тяните время, действуйте.
Он не стал вдаваться в подробности развязанной войны, в которую Франция вступила согласно союзническим обязательствам, лишь коротко рассказал, насколько устали в армии от бестолковости и неурядиц, что нужно поднять боевой дух войск, а заодно и народа, которому надоело бездействие королевской власти в том числе. Нет лучшего способа обрести любовь подданных, чем выигранная, даже совершенно ненужная война. А если учесть, что австрийские войска уже серьезно угрожают границам самой Франции, тем более.
– Но это опасно для его величества!
Герцог слегка поморщился, правда стараясь, чтобы фаворитка этого не заметила. Не удалось, глаз у маркизы был наметанным, но она не заострила внимание на этой усмешке, пусть себе морщится.
– Прошли те времена, когда король должен был лично скакать на коне впереди своей армии. Ныне, чтобы ее возглавлять, достаточно просто присутствовать где-то рядышком. В армии достаточно боевых командиров, чтобы его величеству не пришлось даже приближаться к передовым позициям, он будет на столь безопасном расстоянии, что с ним сможете поехать и вы, мадам.
– Я?! Вы полагаете, что даме место на войне?
– Вам место рядом с королем, и если его величество будет в войсках, то и вы тоже. Зато и ваш, и королевский престиж будет поднят на невиданную высоту.
Шатору чуть задумалась, а потом вдруг вскинула глаза на герцога и несколько секунд буквально сверлила его взглядом.
– Почему вы предлагаете эту роль мне, ведь усовестить его величество и подвигнуть на такой подвиг, как посещение армии, мог бы и кардинал Флери?
Ришелье взгляд выдержал и ответил совершенно честно, в данном случае ему было выгодней не лгать:
– Да, кардинал смог бы, но стоило бы ему убедить его величество, как вы из простого чувства возражения оказались против. И я не знаю, чью сторону принял бы король. А если это сделаете вы, то возражений не предвидится ни с одной стороны.
– А почему вы решили, что не станет возражать сам король?
Бровь герцога основательно приподнялась, выражая крайнее изумление:
– Возражать, если возьметесь убеждать вы, мадам? Пожалуй, даже я бы согласился, а уж его величество…
Видя, что герцогиня задумалась основательно, Ришелье мягко напомнил о себе: