Мадам Помпадур. Некоронованная королева
Шрифт:
– О нет, я вовсе не того жду от тебя!
– Я буду послушным сыном.
Хотелось схватиться за голову и с криком выбежать вон. О чем сейчас говорить с сыном? Поздно, все поздно… Самого его воспитал кардинал Флери, ясно, что в противоположность прадеду Людовику XIV, но кто таким воспитал Луи-Фердинанда? Неужели будущий Людовик XVI прославится как ленивый толстяк, не способный оценить женскую красоту и вообще быть живым и обаятельным?
Людовик XV не подозревал, что так и будет, но Людовиком XVI станет не его сын Луи-Фердинанд,
Конечно, король ни о каком авторитете власти тогда и не помышлял, ему хватало проблем с собственным сыном. Немного подумав, он решил, что не все потеряно, сын еще молод, и если действительно полюбит свою супругу и произведет на свет достаточно жизнеспособных наследников, то позже, как и он сам, вполне успеет вкусить прелести вольной жизни.
Успокоив себя таким образом, Людовик решил отправиться к Жанне, но не тут-то было, на сей раз герцог Ришелье бдительно стоял на страже в королевской опочивальне. Пришлось оставаться дома. Мысленно посмеявшись над собой и над озадаченным Ришелье, король все же исхитрился отправить любовнице записочку с извинениями, но спать не улегся.
Король… отправился гулять в парк. Это было тем более нелепо, что погода вовсе не способствовала приятным прогулкам. Несильный, но весьма неприятный ветер норовил забраться за воротник, в рукава, выстуживал само нутро. Но Людовик словно не замечал ни холода, ни противной мороси, которая начала осыпать все вокруг.
Бедному герцогу пришлось тащиться следом, гадая, чем вызвано столь непонятное поведение его величества, и мечтая, чтобы тот поскорей вернулся в тепло дворцовых покоев.
– Ваше величество… Сир, вы рискуете заболеть после такой прогулки.
Действительно начавший промокать и замерзать король вдруг потребовал:
– Герцог, прикажите, чтобы согрели как можно больше воды и принесли в мою спальню самую большую ванну, какую смогут найти. Я хочу принять ванну после прогулки.
Сказать, что у Ришелье глаза полезли на лоб, значило не сказать ничего. В первые мгновения он попросту пытался осознать произнесенное королем, потом судорожно глотнул и на всякий случай уточнил:
– Ваше величество намерены принять ванну?
– Я что, недостаточно ясно сказал?
Главной мыслью бедолаги-герцога было: что это с королем? Мыться Людовику?! Да в его спальне и ванны-то никогда не бывало.
– У вас самого есть ванна?
– У меня? – зачем-то переспросил герцог. – Где-то есть…
– Поспешите с распоряжениями, я и впрямь начал промерзать.
Промерз не только король, все невольно сопровождавшие его придворные уже хлюпали носами и дрожали, как осиновые листья на ветру.
Конечно, для его величества и ванна нашлась быстро, и горячая вода в избытке тоже, остальным
Людовик же действительно плюхнулся в горячую воду и сидел в ней с удовольствием до тех пор, пока не остыла. Это оказалось приятным времяпровождением. Наблюдая за млеющим в горячей ванне королем, Ришелье ломал голову над тем, кто научил короля таким глупостям, как принятие ванны после прогулки. Вдруг это войдет в привычку? Одно дело – провожать его величество после ужина в постель к красотке и совсем другое – вот так носиться сначала по стылому парку, а потом зевать, следя за тем, как слуги таскают ведра с горячей водой.
Кто бы ни был виновником такого внезапного увлечения короля гигиеной, Ришелье ненавидел его уже заочно. Герцог понимал, что это женщина, понимал, что именно она подсказала его величеству столь странный способ получения удовольствия, но никак не мог догадаться, кто это. Никто из придворных дам за принятием ванн замечен не был, все боялись испортить прически, да и не имели особого желания смывать с себя пудру и румяна. К чему, если завтра их придется наносить снова? Разве что отвалятся кусками, тогда придется смыть почти все и намазать поверх, а без особой необходимости кто же станет очищать лицо, да и тело тоже…
В общем, отход ко сну в тот день у его величества получился весьма странным, нарушающим все правила этикета. Недоволен был уже не только Ришелье, но и все остальные. Придворные, которым тоже пришлось разгуливать по мерзлому парку на пронизывающем ветру, дрожа от холода, а потом еще ждать, пока король полежит в ванне, чтобы убедиться, что их услуги не нужны, шипели, как стадо рассерженных гусей. Попадись им виновница столь странных перемен в поведении его величества, быть бы ей растерзанной.
Не попалась, Жанна скучала в своей квартирке в городе Версале одна.
Ближе к рассвету в квартирку, где обитала мадам Ле Норман, принесли записочку из Версаля.
«Мадам, я принял ванну! Придворные потрясены и не знают, кого проклинать за такое святотатство, берегитесь.
Помните, что вы должны быть на балу 24 февраля. Бине все подскажет…
Но это еще так не скоро!
Ах, если бы вы могли сейчас оказаться рядом со мной прямо в ванне! Скучаю. Люблю. Ваш Луи».
Щеки мадам и без румян пошли пятнами. Даже не имея возможности приехать к ней, король не забыл прислать весточку. По поводу ванны Жанна посмеялась от души.
Да, это она «подала королю дурной пример» принятия ванны. Просто в один из вечеров они, возвращаясь после тайного посещения бала-маскарада, основательно продрогли в своих легких нарядах. Войдя в дом, Жанна зябко передернула плечиками:
– Сейчас принять бы ванну, и все бы как рукой сняло.
Людовик изумленно приподнял красивую бровь: