Мадам Розетт
Шрифт:
Потом все кончилось, постепенно стихли аплодисменты.
– Потрясающе, - сказал Вожак.
– Вы любили это?
– Это было просто поразительно.
– Эти девушки совсем особые девушки, - сказал владелец золотого зуба.
Уильяму явно надоело ждать, и он в нетерпении подался вперед.
– Я хочу задать вам вопрос, - сказал он.
– Пожалста, - ответил Золотой Зуб.
– Пожалста.
– Ну хорошо. Тогда скажите, какие женщины вам нравятся - такие вот тонкие? Или вот такие толстые?
– И он нарисовал в воздухе две
Золотой Зуб просиял и широко осклабился.
– Для меня, - сказал он, - толстые. Я люблю, чтобы были как эта. Пухлыми руками он начертил в воздухе большой круг.
– А ваш друг?
– осведомился Уильям.
– За мой друг я не могу говорить.
– Пожалста, - сказал друг.
– Вот такая.
– Любезно улыбнувшись, он тоже начертил круг.
– Но все-таки почему вам так нравятся толстые?
– спросил Таран.
Золотой Зуб на мгновение задумался.
– А вы любите, чтобы были тонкие?
– задал он встречный вопрос.
– Пожалста, - сказал Таран.
– Я люблю, чтобы были тонкие.
– А почему вы любите, чтобы были тонкие? Почему? Скажите.
Таран почесал ладонью затылок.
– Уильям, почему мы любим, чтобы были тонкие?
– спросил он.
– Для меня - тонкие. Я привычный.
– Я тоже привычный. Но почему?
Уильям задумался.
– Не знаю, почему нам нравится, чтобы были худые.
– Вот видите, и вы не знаете, - обрадовался Золотой Зуб. Он наклонился к Уильяму и с торжеством в голосе сказал: - И я не знаю. Я тоже не знаю.
Уильям явно не был удовлетворен.
– Вожак говорит, все богатые люди в Египте всегда толстые, а бедные худые.
– Нет, - отозвался Золотой Зуб.
– Нет, нет, нет. Смотрите, вон там девушки - очень толстые, очень бедные. Смотрите на королеву Египта, Фарида - очень худая, очень богатая. Это совсем неправильно.
– Да, против этого не поспоришь. Ну а как было в давние времена?
– А что такое "давние времена"?
– Ладно, оставим это.
Египтяне допили кофе, издав звук, напоминающий всхлип, с которым уходит последняя вода из ванны.
Затем они встали, собравшись уходить.
– Уже уходите?
– спросил Вожак.
– Пожалста, - ответил Золотой Зуб.
– Спасибо вам, - сказал Уильям.
Таран сказал "пожалста", и второй египтянин тоже сказал "пожалста", а Вожак еще раз поблагодарил гостей. Все пожали друг другу руки, после чего египтяне удалились.
– Недоумки, - сказал Уильям.
– Вот уж точно недоумки, - согласился Таран.
Оставшись втроем, они долго сидели в легком блаженном охмелении и пили до полуночи, пока к ним не подошел официант сообщить, что заведение закрывается и напитков больше не будет. Они и теперь не были по-настоящему пьяны, благодаря тому что пили медленно. Во всяком случае, чувствовали они себя вполне бодро.
– Он говорит, нам пора уходить.
– Это прекрасно. Но куда мы теперь двинемся? Вожак, куда мы теперь направим стопы?
– Не знаю. А куда бы вам
– Пойдем в какое-нибудь место вроде этого, - сказал Уильям.
– Тут отличное местечко.
Наступила пауза. Таран усиленно тер затылок.
– Вожак, - сказал он медленно, - я знаю, куда мне хочется пойти. Мне хочется пойти к мадам Розетт и освободить всех девушек.
– Кто такая мадам Розетт?
– спросил Уильям.
– Великая женщина, - ответил Вожак.
– Грязная старая шлюха, - сказал Таран.
– Вшивая старая сука, - добавил Вожак.
– Отлично. Но все-таки кто она?
Они ему рассказали про мадам Розетт, про телефонные переговоры с ней и про полковника Хиггинса. Выслушав все, Уильям тут же заявил:
– Вставайте, пошли! Идем выручать девушек.
Они дружно поднялись и направились к двери. Очутившись на улице, они вспомнили, что находятся в довольно отдаленной части города.
– Придется немного прогуляться пешком, - сказал Вожак.
– Извозчиков здесь нет.
Ночь была звездная, безлунная. Узкая улочка с затемненными окнами тоже пропахла знакомым каирским запахом. Они шли в полной тишине, иногда в тени домов маячили какие-то мужчины - по одному или по двое они стояли прислонившись к стене и курили.
– Какие-нибудь недоумки, - сказал Уильям.
– Поганый народ, хуже нет, - откликнулся Таран.
Так и шагали они в ряд, три бравых летчика - коренастый рыжий Вожак, темноволосый высокий Таран и вровень с ним юный Уильям, с обнаженной головой, так как где-то забыл шапку. Они наугад шагали к центру города, где надеялись найти извозчика, который отвез бы их к Розетт.
– Представляешь, как рады будут девушки, когда мы их освободим, сказал Таран.
– Иисусе, вот это будет номер!
– Неужели она их держит взаперти?
– спросил Уильям.
– Вряд ли. Во всяком случае, не в буквальном смысле. И если мы вызволим их прямо сейчас, сегодня вечером им уже не придется работать. Дело в том, что почти все девушки в этом заведении - обычные продавщицы из магазинов и днем служат. Каждая из них совершила какую-то ошибку, раз оступилась, притом не исключено, что сама Розетт все подстроила или же о чем-то пронюхала и тут же наложила на девушку лапу. Она заставляет их приходить по вечерам, и они, конечно, ненавидят ее, но не зависят от нее в денежном отношении. Думаю, они с удовольствием выцарапали бы ей глаза, будь у них шанс.
– Мы дадим им этот шанс, - сказал Таран.
Они перешли на другую сторону улицы.
– Вожак, сколько ты считаешь там всего девушек?
– спросил Уильям.
– Не знаю точно. Может, даже тридцать.
– Здорово. Вот это будет да!
– А она и вправду плохо с ними обращается?
– В тридцать третьей эскадрилье мне сказали, что она почти ничего им не платит, что-то около двадцати акеров за ночь. А с клиентов берет по сто или двести акеров. Каждая девушка зарабатывает для Розетт за одну ночь приблизительно от пятисот до тысячи акеров.