Мадам Розетт

Даль Роальд

– Бога ради, давайте выпьем. Кто желает выпить?

Девушки вдруг все поняли, все, что произошло. С начала и до конца, притом поняли все разом. Оправившись от изумления, они постояли минуту в раздумье. Потом они поглядели друг на друга, затем на Вожака, после чего повернулись и посмотрели на Тарана и Уильяма. Они увидели еле сдерживаемый смех у летчиков в глазах и дружно расхохотались. Таран и Уильям тоже расхохотались. Гурьбой они подошли к двери и стали проходить в кафе. Высокая темноволосая девушка взяла под руку Вожака.

– Mon Dieu, - сказала она.
– Военная полиция, mon Dieu!

О mon Dieu! Откинув назад голову, она рассмеялась, и за ней рассмеялся Вожак.

– Это рыцарство военных, - сказал Уильям, и они все вошли в кафе.

Оно мало чем отличалось от заведения, где они до этого пили пиво, - те же деревянные столы и стулья, опилки на полу; в зале несколько египтян в красных фесках пили кофе. Уильям с Тараном составили вместе три круглых стола и принесли стулья. Девушки расселись. Египтяне, сидящие за своими столиками, повернулись на стульях и уставились на девушек. Они смотрели на них во все глаза, как маленькие жирные рыбешки, выглядывающие из ила, а некоторые даже переставили стулья, чтобы им было видней, и тоже глядели во все глаза.

Подошел официант.

– Семнадцать порций пива, - сказал Вожак.
– Семнадцать порций.

Официант сказал "пожалста" и удалился.

Пока все сидели в ожидании пива, девушки смотрели на летчиков, а летчики на девушек.

– Это рыцарство военных, - сказал Уильям, и в ответ черноволосая девушка только сказала:

– Mon Dieu, вы сумасшедшие. О mon Dieu!

Официант принес пиво. Уильям поднял бокал:

– За рыцарство военных.

Черноволосая девушка снова сказала:

– Mon Dieu!

Таран не принимал участия в разговоре. Он разглядывал девушек, оценивая их, пытаясь решить, какая из них ему больше всего нравится, с тем чтобы немедленно приступить к делу. Он с головой ушел в это занятие. Вожак улыбался, и сидящие вокруг девушки в сверкающих вечерних платьях ослепительно красных, золотых, ослепительно синих, зеленых, черных, серебристых, снова были как живые картинки. На сей раз это была настоящая, реальная картина - девушки потягивали пиво, и, казалось, им стало радостно и весело теперь, когда они избавились от подозрений, потому что все встало на свои места, и они это поняли.

– Святой Иисусе!
– воскликнул Вожак.
– Он поставил свой стакан на стол и поглядел на девушек.
– Хватило бы на целую эскадрилью. Здорово, если бы тут были наши ребята.
– Он сделал глоток и вдруг снова отставил стакан.
– Я знаю, что надо делать, - сказал он и подозвал официанта.

– Пожалста, - сказал официант.

– Добудь мне большой лист бумаги и карандаш.

– Пожалста.
– Официант ушел и вскоре явился с листом бумаги. Вынув из-за уха карандаш, он протянул его Вожаку. Вожак ударил кулаком по столу, требуя внимания.

– Милые барышни, это последняя формальность. Больше формальностей не будет, - сказал он.

– Со стороны военных, - добавил Уильям.

– О mon Dieu, - сказала темноволосая девушка.

– Это пустяшное дело. Требуется, чтобы вы написали свое имя и номер телефона на этом листе бумаги. Это для моих друзей из эскадрильи. Для того чтобы они

могли быть так же счастливы, как я сейчас, но без сложностей, с которыми мы столкнулись.
– В голосе Вожака снова появилась улыбка. Было видно, что девушкам нравится его голос.
– Будет замечательно, если вы это сделаете. Наши летчики будут рады с вами познакомиться. Это доставит им большое удовольствие.

– Еще какое!
– сказал Уильям.

– Сумасшедший, - сказала темноволосая девушка, но все же написала свое имя и телефон и передала лист дальше. Вожак заказал всем еще по порции пива. Зрелище было, конечно, странное - девушки, сидящие за столом в вечерних платьях, но они тем не менее написали своя имена. Вид у них был счастливый, но самым счастливым в тот вечер был Уильям, тогда как Таран сидел с озабоченным лицом, все еще не решив для себя, которую из девушек выбрать, и это омрачало его существование. Все девушки были красивые, молодые, привлекательные, и при этом такие разные, совершенно разные, потому что среди них были гречанки, сирийки, француженки и итальянки, египтянки со светлой кожей, югославки, и все они были хороши собой, все до единой красивы и элегантны.

Лист тем временем вернулся обратно к Вожаку - теперь на нем стояло четырнадцать имен, так причудливо, по-разному написанных, и четырнадцать номеров телефонов. Вожак задумчиво смотрел на список.

– Эта бумага будет вывешена на доске объявлений, - сказал он.
– И меня будут считать всеобщим благодетелем.

– Она должна пойти в штаб. Ее нужно распечатать на мимиографе и распространить во всех эскадрильях. Это поднимет боевой дух, - добавил Уильям.

– О mon Dieu, - сказала черноволосая девушка, - вы сумасшедшие.

Таран медленно поднялся на ноги и, забрав свой стул, перенес его на другой конец стола и втиснул между двумя девушками.

– Извините, вы не будете против, если я сяду здесь?

Он наконец сделал выбор и теперь, повернувшись к девушке справа, приступил к атаке. Девушка была очень миленькая, смуглянка с пышными формами, прехорошенькая. Таран повернулся к ней, подпер подбородок рукой и начал что-то ей говорить, забыв обо всем на свете. Наблюдая за ним, легко было понять, почему он был лучшим летчиком эскадрильи. У этого молодого атлета была редкая способность к концентрации. Сосредоточившись, он шел к намеченной цели строго по прямой. Ступая по извилистым дорогам, он тщательно распрямлял их и затем уже двигался вперед на огромной скорости и ничто не могло остановить его. Таков был Таран, и сейчас он разговаривал с хорошенькой девушкой, но никто не слышал, что он ей говорит.

Между тем Вожак сосредоточенно думал. Он думал о том, как ему быть дальше, и, когда вся компания допивала третью порцию пива, он снова стукнул ладонью по столу, призывая к молчанию.

– Милые барышни, - сказал он.
– Нам доставит большое удовольствие проводить вас до самого дома. Я беру пятерых.
– Он уже все обдумал заранее.
– Таран еще пять человек, а Уильям четверых. Мы наймем трех извозчиков, пять девушек я беру в свой фиакр и каждую высажу у ее дома.

– Это рыцарство военных, - сказал Уильям.