Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере

Кальк Салма

— Что? — он воззрился на нее, как будто впервые увидел.

— Есть некоторая вероятность, что вот эта мраморная статуя нам подходит.

— Господи, благодарю тебя за то, что привел сюда сегодня госпожу де Шатийон, — шумно выдохнул монах. — Как высока вероятность?

— Я бы сказала, что стопроцентная. Но… мало ли, сами понимаете. Расскажите, откуда к вам попала эта дама?

— Из папского хранилища. Ее никогда нигде не выставляли, потому что она скорее похожа на светскую красотку, нежели на Матерь Божию. Конечно, всякое бывало, вы же знаете, но глядя

именно на эту скульптуру, не возникает желания ее куда-нибудь выставить. Скорее, спрятать. Хотя производит впечатление, очень даже. Это конец пятнадцатого века, неизвестный флорентийский скульптор. В сопроводительных документах так сказано, ну и некоторые особенности исполнения позволяют мне согласиться с этим утверждением.

— Ага. Скульптор неизвестен, и ювелир, который сделал медальон, неизвестен тоже. Не в паре ли они работали? И кстати, нет ли у вас с собой фото миниатюры из медальона?

— Есть, конечно же, есть! Что вы хотите?

— Хочу сравнить лицо этой дамы с лицом в медальоне.

Монах с удивительным для его комплекции проворством боком пролез в щель между стеллажами и направился куда-то к столам, лампам и людям. Элоиза же тем временем для чистоты эксперимента прикоснулась пальцами и к остальным мраморным дамам, но такого ошеломляющего эффекта больше не испытала ни разу.

Тем временем отец Варфоломей вернулся с фотографией и фонарем. Они посветили на фото, на скульптуру…

— О Дева Пречистая, сжалься над нами, грешными! Такого не может быть! — прошептал отец Варфоломей.

Несомненно, на миниатюре в медальоне было изображено то самое лицо.

— Мы можем предполагать, что статуя и медальон происходят из одного источника и не разлучались, или надолго не разлучались до того, пока не вмешался господин Моллини? — наморщила лоб Элоиза.

— Можем, Элоиза, можем. Я с господней помощью все бумаги подниму и найду концы, или это буду уже не я! — сверкая глазами, сказал отец Варфоломей.

* 34 *

В понедельник навалилась работа. Элоиза ни с кем не разговаривала, кроме собственных сотрудников, а за завтраком не встретила никого, с кем можно было бы поговорить о медальоне и спросить о последних новостях. Обед ей принесли в кабинет, и ела она его, глядя в монитор. Когда ближе к вечеру телефон зазвонил и на нем высветился портрет Марни, она подумала, что опять засиделась до ночи и бросила взгляд на часы. Ничего подобного, еще даже и пяти часов нет, подумала она и ответила.

— Добрый день, монсеньор. Есть ли новости?

— Да, госпожа де Шатийон, новости есть. Скажите, какие у вас планы на вечер?

— Пока ничего такого, что нельзя было бы подвинуть или отменить.

— Хотите понаблюдать встречу господина Моллини с одним очень колоритным персонажем?

— Хочу, конечно, — опять сказала она быстрее, чем мозг включился и завопил об осторожности.

— Отлично. Ваше мнение, как оказалось, очень помогает. Только ехать далеко, поэтому ждем вас в гараже без четверти шесть. Сможете?

— Наверное… смогу. Сейчас организую сотрудников и смогу.

— Вот

и хорошо, — улыбка в его голосе слышалась очень отчетливо. — И отец Варфоломей рассказал мне про ваш вчерашний визит на чердак. Вы снова увидели то, что другим не под силу.

— Это все не абсолютно, монсеньор. Это некоторые мои предположения. Но если они подтвердятся еще и неопровержимыми фактами, тогда я буду очень рада.

— Я надеюсь, что факты не заставят себя долго ждать. До встречи, Элоиза.

— До встречи.

3.11 Те, кто сидит в кустах

* 35 *

В итоге Элоиза успела прибежать в гараж в последний момент и не успела зайти переодеться, так что отправилась, как была — в деловом костюме из жакета и юбки, в белой блузке, шелковом шарфике, тонких чулках и на высоченных шпильках. И всю дорогу до гаража надеялась, что ее не прогонят обратно, увидев, во что она одета.

Не прогнали. Поулыбались, поприветствовали, затем Себастьен усадил ее в машину, сам сел рядом. За водителя снова был Карло, а рядом с ним уселся Лодовико. Следом из гаража поехала еще одна машина.

— Дон Лодовико, я вижу, вы в добром здравии? — спросила она.

— Да, вашими стараниями, — Лодовико повернулся и слегка поклонился.

— Скажите, дону Карло не удалось заманить вас на чердак? Он вчера очень этого хотел.

— Да удалось, — хмыкнул он, — заставили какую-то статую снимать.

— О, статую! Скажите, а почему именно ее? Отец Варфоломей объяснил что-нибудь?

— Нет. Сказал, что она вам как-то там показалась, эта статуя, я не понял. Я, правда, в долгу не остался, заставил их утащить эту статую с чердака, там же темно, как в за… простите, донна Элоиза, темно, в общем, свет вообще никакой. Она теперь у Варфоломея в приемной стоит, и он на нее любуется, — усмехнулся Лодовико.

— Она красивая, — пожала плечами Элоиза. — Отец Варфоломей ничего не узнал об авторе?

— Нет ещё, — ответил Себастьен. — Зато наш Лодовико узнал кое-что о Моллини.

— Что именно? — встрепенулась она.

— Ну… — тот пожал плечами, — я узнал, откуда он взял свою охрану. Да не берите в голову, так, отребье всякое. Но по сути именно через них окольными путями узнали, что Моллини ищет кого-нибудь, знающегося со сверхъестественными силами. Ну и еще Ланцо регулярно читает его почту — по почте он тоже ищет, только уже среди более цивилизованной публики. Сегодня же ему обещана встреча с неким могущественным человеком, только почему-то на лавочке в парке.

— Могущественный человек не горит желанием приводить Моллини к себе домой? — подняла брови Элоиза.

— Да я не удивлюсь, если там и дома в нормальном смысле слова нет, — хмыкнул Лодовико. — В общем, в девятнадцать тридцать, на лавке под деревом. Мы провели разведку, рядом с той лавкой довольно густые кусты, можно засесть в них и послушать, о чем будут говорить. Вообще, Себастьяно, дурь это всё. Говорил уже и еще раз скажу. Нужно было отправить двух человек, ну трех, если тебе кажется мало. С диктофоном. Всё бы записали и этого достаточно.