Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере
Шрифт:
Перегородок не было тоже. Проход между стеллажами, начинавшийся у ее ног, терялся где-то вдали.
И все пространство, сколько хватало взгляда, было занято стеллажами с коробками, свертками, папками. Где-то ближе к стенам громоздились крупные коробки, какие-то предметы, накрытые тканью, антикварная мебель. На потолке, кроме обычных, висели явно старинные светильники — люстры, лампы на цепочках, металлические подвески для больших факелов.
И где-то впереди разговаривали люди.
Нужно было пойти туда.
Элоиза переступила через какой-то длинный сверток и пошла на голоса.
* 33 *
Над
Наконец, ее заметили. И естественным образом это оказался Карло.
— О, к нам пожаловала донна Эла! Проходите, посмотрите, что тут творится!
— Спасибо, я уже. Нахожусь под сильным впечатлением.
— Вам не приходилось здесь бывать раньше?
— О нет, я даже и не подозревала, что здесь есть такое… явление.
— Тогда скажите, что же вас впечатлило больше всего?
— Право, я не думала, что современные сокровищницы выглядят именно так.
— Больше напоминает обыкновенный хламовник, правда?
— Что ты называешь хламовником, сын мой? — внушительная фигура отца Варфоломея возникла над правым плечом Карло. — Добрый день, госпожа де Шатийон.
— Такое место, куда годами разные люди складывали всякий хлам, и теперь никто не просто не знает, что где лежит, а вообще не представляет, что именно тут можно найти! — мерзко хихикал Карло. — И где никто никогда не убирался, от пыли не продохнуть!
— Если тебя это беспокоит, сын мой, я с удовольствием поручу тебе решение этой важной задачи. Я сегодня же переговорю с Себастьяно и попрошу его отпустить тебя на пару недель. Ну, или до окончания работы. Как всё вымоешь — так и освободишься, — оказывается, отец Варфоломей умел хихикать ничуть не менее мерзко. — Ночевать тоже можешь здесь, кровати в дальнем углу, — и махнул рукой куда-то в темноту. — Антикварные, между прочим.
— Эй, отче, мы так не договаривались! И вообще, я не сказал ничего такого, чего бы ты сам не говорил вчера или сегодня!
— Так то я, это мое хозяйство, и я тут что хочу, то и говорю. А ты, если не можешь сделать ничего полезного, проваливай. Донна Элоиза, вы желаете нам как-нибудь поспособствовать?
— Если я могу принести какую-то пользу — скажите. Но я на самом деле ошеломлена и пока способна только вертеть головой. Все необыкновенно живописно само по себе, а сосредоточенно работающие люди еще
— Вот, а я что говорю! — снова влез Карло. — Сюда нужно пригнать Лодовико с камерой, пусть пофотает, а то он уже от безделья свихнется скоро!
— Изыди, — махнул на него рукой монах.
— Отец Варфоломей, скажите, а как можно было сюда проникнуть, если всё случилось так, как мы думаем?
— Довольно просто, на самом деле. Постов охраны на входах не было, сигнализация только по наружному периметру, то есть со стороны крыши в первую очередь. Открываете замок — и в путь.
— Значит, придется пересматривать меры безопасности?
— Да, я уже озадачил Себастьяно этим вопросом, пусть думает.
— Как ваши успехи?
— Мы нашли много интересных предметов и упоминания о еще более интересных, но пока не продвинулись нисколько в решении загадки. Увы. В нашем деле самое сложное — не отвлекаться на рассматривание всего, что мы находим. Но мы справляемся. Хотите, я проведу вас по хранилищу и покажу что-нибудь? Вдруг вас посетит какая-нибудь дельная мысль?
— Буду рада, спасибо.
Следующие полтора часа Элоиза вместе с отцом Варфоломеем бродила между стеллажами, протискивалась в щели, разглядывала мебель, украшения, оружие, картины, статуи.
— Кстати! А подходящая статуя вам пока не встретилась? — спросила она после того, как запнулась об очередной постамент и едва не упала.
— Кстати есть целых две кандидатуры. Вот, поглядите, те, что справа, — монах провел ее еще к одному пятну света, в котором стояли четыре мраморные статуи. Серена, сотрудница отдела реставрации, счищала с одной из них пыль специальной кисточкой.
Элоиза осмотрела статуи, особенно две потенциальных кандидатуры. Каждая из них была чем-то хороша, но особенно ей глянулась самая крайняя — Серена еще до нее не добралась, и казалось, что мраморная женщина дремлет, а тронь ее кисточкой — откроет глаза, удивленно и радостно, и улыбнется тому, кто ее разбудил, и поцелует его…
Стоп! А это еще что такое? Элоиза внимательно осмотрела мраморную красавицу. У нее в руках не было младенца, в отличие от остальных трех, она придерживала кончиками пальцев складки тяжелого платья. И ей вполне можно было надеть что-то на шею…
Кто-то позвал Серену, она извинилась и убежала к большому столу. Элоиза тут же воспользовалась этим и подошла к мраморной даме поближе, обошла ее кругом, закрыла глаза, сосредоточилась и легко коснулась кончиками пальцев холодного камня. В том месте, где в вырезе платья как раз мог быть медальон…
…и моментально оглохла и ослепла. То есть превратилась в человека с заурядным слухом и закрытыми глазами, что для нее было непривычно с раннего детства. Она испугалась, отдернула руку… и сверхъестественные ощущения вернулись. Положила ее на мрамор — и снова стала обычным человеком. Опустила руку, стряхнула пальцы и подняла глаза на отца Варфоломея.
— Элоиза? — он подошел и заглянул ей в лицо. — Что с вами? Что происходит?
— А ведь тот дух нечистый, ну, который из легенды, он знал, что говорил. Если медальон вправду обладал какими-то необыкновенными свойствами, то, будучи помещен на шею этой милой даме, он переставал ими обладать. И становился обычной драгоценностью.