Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере
Шрифт:
— Как — спать? — удивился он.
— Сладко и без сновидений, — улыбнулась она. Ей больше не холодно, если не шевелиться — колени не болят, так что всё получится.
Собралась, сосредоточилась, поцеловала его и утянула в сон.
* 42 *
Лодовико встал по будильнику. Точнее, будильник разбудил его, он послушно проснулся и обнаружил, что уснул за столом, положив голову на сложенные руки рядом с клавиатурой на посту базы-одиннадцать. Он встал, потянулся и отправился на разведку в соседнюю комнату. Там было сонное царство — Карло спал на полу поперек дороги в ванную,
Потом постепенно обитатели базы просыпались, выбирались на пост, кормились, пили кофе и Лодовико отправлял их далее по делам. Когда он остался один, не считая все еще спавших Себастьяно и его дамы, то сел за компьютер и стал выяснять, что еще хочет узнать о добытом медальоне господин Моллини.
* 43 *
Элоиза проснулась и попыталась пошевелиться, но было тесно. Мозг не выдавал дополнительной информации, поэтому пришлось открыть глаза. Не то, чтобы сияющий взгляд навстречу стал сюрпризом, нет, просто вспомнились подробности. Вот, значит, как. Ночь с монсеньором Марни.
— Доброе утро, монсеньор, — она хотела быть просто вежливой, но неожиданно для себя улыбнулась.
— Доброе утро, госпожа де Шатийон, — он тоже улыбался. — Надеюсь, вы спали, и спали хорошо.
— Отлично спала, спасибо.
— Я рад. Как ваши колени?
— Пока не шевелюсь, не беспокоят.
— Может быть, не будем шевелиться?
— Мне это представляется затруднительным. Сегодня же не выходной.
— Вы опять удивительно практичны и всегда спускаете меня с небес на землю. Вам больше не холодно?
— Нет, — подтвердила она.
— Очень хорошо, — он отбросил спальник и в ответ на ее вопросительный взгляд добавил: — Хочу подробнее рассмотреть всё то, что обнимал ночью.
— Вы же видели уже, — она пыталась сделать вид, что ничего не происходит, так, ерунда.
— Давно и мельком, — ответил он.
Ну вот, приплыли. Сейчас он еще пару слов скажет, или даже ничего не скажет, а просто пару раз потрогает, ну, или пуговицу на блузке расстегнет, и всё, она уже ничего не сможет сделать. Тело её прилепится к нему, как электромагнитом, черта с два оторвешь. И он ведь это поймёт. И вся её конспирация отправится прямиком понятно куда. Но как же хочется обнять его, и…
Дверь приоткрылась, и раздался голос Лодовико:
— Эй, вы там шевелитесь уже?
— А почему бы нам не пошевелиться? — лениво спросил Себастьен.
— А ты знаешь, сколько времени? Нет? Так я тебе скажу — половина первого. Я тут уже устал ждать, пока вы изволите проснуться!
— Что? — оба подскочили и сели на постели.
— А что слышите, — злорадно сказал Лодовико. — И если про тебя было все понятно, то вот госпожу де Шатийон потеряли. А спросить у Гаэтано или у Анны не догадались!
Гаэтано Манфреди исполнял обязанности начальника в отсутствие Лодовико и Марни.
— И брата Франциска на месте нет, — прошептала Элоиза, она сидела, схватившись руками за голову.
— Зато хорошо поспали, — улыбнулся ей Себастьен. — Эй, выше нос! Я
— И как я поеду в офис? Босиком?
— Не переживайте, донна Элоиза, Анна прислала вам целую сумку, утром привезли. Себастьяно, передай даме сумку.
Себастьен принес ей сумку и скрылся в ванной. Она же посмотрела внутрь — да, Анна собрала ей все, что она просила. Придется на некоторое время отказаться от юбок и высоких каблуков — пока не заживут разбитые ноги.
Тем временем Себастьен уже снова появился в комнате — одет, подтянут, прекрасен. Подошел, молча поднял ее с дивана и поцеловал. До головокружения.
— А теперь пойдем жить обычной жизнью, так?
Глупая улыбка не сходила с её лица все время, пока она умывалась, одевалась и пила кофе. А потом появилась присланная за ними машина, и они вместе с Лодовико отправились в палаццо д’Эпиналь.
3.13 О сотрудниках и о медицине — традиционной и не очень
* 44 *
Оказалось, что в аналитическом отделе всё не так уж и плохо, просто Элоизу на самом деле потеряли и забеспокоились. Её появление вызвало всеобщее ликование, ей радостно отчитались о сделанной работе и сказали, что она может съездить еще куда-нибудь со службой безопасности, они справятся. Её хромота вызвала море сочувствия и ей предложили взять больничный и полечиться. Она уже было заподозрила какой-то заговор, но потом уловила обрывок мысли у Хуана Переса — все они искренне надеялись, что она не появится до вечера, и хотели сократить себе рабочий день часа на два, а потом отбыть под предлогом, что якобы собираются искать пропавшую начальницу. Элоиза посмеялась про себя, сказала, что если закончат конкретную текущую задачу раньше шести — могут идти на все четыре стороны, а сама пошла к Бруно — нужно было сделать перевязку. Конечно, можно было не нагружать врача и перевязаться самостоятельно, но не хотелось самой изворачиваться и снимать явно присохшие повязки.
Бруно обрадовался ее появлению.
— Донна Элоиза, наконец-то! Садитесь. Шеф сказал, что вы должны прийти. Я думал — первым делом сюда пойдете, а вы где-то потерялись, — он пододвинул ей стул.
— Я первым делом пошла в свой отдел, — пожала она плечами. — Там меня потеряли и очень беспокоились.
— Они вас утром даже у меня искали, — усмехнулся Бруно.
— А спросить у той же Анны ума не хватило, — хмыкнула она.
— Да ладно, с вами же никогда ничего не случается, вот никто и не привык. Снимайте брюки, посмотрим, что там у вас за фильм ужасов.
Тем временем Бруно попросил подготовить ему раствора и размотал бинты. Конечно, всё присохло. Впрочем, он аккуратно отмочил и снял. С минуту полюбовался.
— Ну да, примерно так мне и рассказывали.
— Сейчас уже не очень страшно, вчера было хуже. Грязь и порванные чулки вместо рамы, — усмехнулась она.
— Сочувствую Карло, он же вас перевязывал?
— Да, а монсеньор держал и поил коньяком, чтобы я не ревела.
— Молодцы какие, ни о чем не забыли… — Бруно обработал раны противовоспалительным, насыпал на повреждённую область какой-то порошок и приложил сверху намазанные чем-то сеточки. — Это чтобы не присохло снова. Вечером придёте или сами будете перевязываться?