Маэстро, ваш выход!
Шрифт:
– Уж вы скажите тоже. Ну, помогал я ему иногда в делах…
– Прошу заметить, в делах незаконных, – уточнил Туманов. – Коллеги из управления по борьбе с экономическими преступлениями проводили проверку топливной корпорации, руководимой Розовским. И нашли там массу нарушений. Там и ваша фамилия, между прочим, фигурирует, – проговорил майор, впрочем, не заметив особого беспокойства в глазах толстячка. По всему чувствовалось, что все сказанное Тумановым не новость для него. Сейчас его больше беспокоило другое, и он признался майору:
– С этим ладно. Я как-нибудь утрясу. Меня сейчас
Туманов давно подметил за собой одну особенность, которая прижилась в нем, это умение безошибочно отличать хороших людей от типичных негодяев. Глотов на хорошего человека явно не тянул.
– И что же? – поинтересовался майор.
– Понимаете, я был вынужден прибегнуть к услугам одного человека, с богатым криминальным прошлым…
– Вор в законе – Зибор? – спросил майор, видя по лицу толстяка, что попал в самую точку. И Глотов услышав о Зиборе, занервничал.
– Понимаете, мне пришлось. Деваться было некуда. Курьер привез три миллиона долларов. И вдруг, пропал. Вместе с деньгами. А его, между прочим, прислали серьезные люди….
Туманов все понял, усмехнулся.
– Которые теперь наехали на вас? Я правильно понял?
Глотов горестно вздохнул.
– Вы не представляете, на что они способны. Моя депутатская неприкосновенность для них ничего не значит. А у меня, семья. Вы понимаете?
Майор пожал плечами.
– Пока, не особенно. Мы не занимаемся охранной деятельностью. Бывает, конечно, но это в особо исключительных случаях, когда дело касается безопасности важных свидетелей. Но вы для нас таковым не являетесь. Поэтому, мы не можем вас охранять, – проговорил Федор, заметив на лице толстяка нескрываемое разочарование.
– От кого охранять, Федор Николаевич? Если эти люди захотят убить, они это сделают. И никакая охрана не поможет, – разочарованно констатировал толстячок, чем еще больше удивил Туманова.
– Тогда что же вы хотите от меня? – спросил майор.
Лицо Глотова приняло оживленный вид.
– Понимаете, те серьезные люди, которые направили к Розовскому курьера, требуют теперь, чтобы я вернул три миллиона долларов…
Теперь до Федора кое-что стало доходить, и он кивнул.
– Еще они требуют разобраться, кто убил их курьера. Поэтому мне нужны факты. Нужно знать, где те проклятые три миллиона, и каким образом мне их вернуть. Нужны фамилии тех, кто убил курьера, – потребовал Глотов, на что майор Туманов задумчиво хмыкнул, не понимая, на каком основании этот толстячок требует от него всего и так много. И имеет ли он, вообще, право требовать. Вошел, такой робкий, а сейчас разошелся не в меру. А не пора ли его осадить, чтоб не так мягко было его толстой заднице?
– Знаете, дело еще не закончено и находится в стадии расследования, поэтому я вам не могу изложить факты и тем более называть никаких фамилий.
– Даже как депутату государственной думы? – опешил отказом майора Глотов, достав из кармана зачем-то депутатское удостоверение.
– Да будь вы хоть председателем комитета по национальной безопасности, – проговорил Туманов с такой уверенностью, что удостоверение так и осталось в руках Глотова не раскрытым, а потом и вовсе утонуло обратно в кармане.
– Вот,
Федор понял, что он теряет терпение, и когда он потеряет его окончательно, этому зажравшемуся борову не поздоровится. Но, пока еще продолжая держать себя в рамках, майор сказал мрачно:
– Называйте это как хотите. Но никаких сведений вы от меня не получите. И не рассчитывайте. Когда дело будет в суде, попытайтесь там что-нибудь прояснить. А что касаемо тех трех миллионов долларов… Думаю, вам их не удастся получить, потому что вы не сумеете доказать свою принадлежность к этим деньгам. Да вы и не станете. Так ведь? Чтобы вас не обвинили как соучастника преступления.
Глотов покраснел еще больше. И пот на его огромном лбу стал выступать еще больше, крупными каплями, которые попадали ему на брови, а оттуда и на глаза. По сему можно было догадаться, что это предел его волнений.
Лично Туманову и вовсе показалось, что вот сейчас толстяк, закипит как чайник и от него повалит пар. Чтобы этого не произошло, майор вскочил со стула и, подбежав к окну, открыл его, давая в кабинет доступ свежему воздуху.
Хватанув ртом этого воздуха, Глотов фыркнул и проговорил:
– Ладно, будем считать, вы меня убедили. А если я вам дам сто тысяч долларов, вы поможете мне вернуть те деньги? Поймите, наконец…
– Что? – удивленно протянул Туманов, угрожающе привстав со стула.
На лице толстяка появилась заискивающая улыбка.
– Вы правы. Я все понял. Сто тысяч, это мало за три миллиона. Хорошо, я вам дам – двести тысяч, только помогите мне. Я должен вернуть их. Иначе мне конец. Как вы не поймете, – вскричал толстяк и тут же осекся, заметив, как изменилось лицо майора, а руки сжимаются в кулаки.
– Вон отсюда, – произнес Туманов, не повышая голоса. Но от его спокойного тона, Глотову не сделалось легче. Он вздрогнул.
– Это вы, мне? Да как вы смеете? Вы, паршивый майор. Да стоит мне сделать один единственный звонок, как вы слетите с работы. Даю вам слово, ровно через неделю вас тут не будет, – ткнул Глотов пухлым пальцем в крышку стола и так крутанулся на стуле, поднимаясь, что стул чуть не разломался, издав прощальный скрип из-под его толстой задницы.
– Но пока я еще здесь, позвольте вам помочь, – сказал Туманов, ухватив толстяка за ворот пиджака и едва ли не пинками подталкивая его к двери.
– Что вы делаете? Хам. Отпустите меня немедленно. Неслыханное обращение, – завопил толстяк, выталкиваемый Федором в коридор.
– Пошел отсюда, хряк. Пока я не обвинил тебя в даче взятки. Весь наш разговор, я записал на диктофон, – достал Туманов из кармана диктофон и показал Глотову. Тот не стал дослушивать, в чем его еще мог обвинить майор, резко повернулся и чуть не столкнулся к Ваняшиным. Рядом стоял Грек и с интересом таращился на выдворенного майором гостя. Такое у них случалось редко. Но уж если случалось, значит, гость этого заслуживал.