Маэстро
Шрифт:
Поставленная в не совсем удобное положение цензура, чтобы отыграть хоть какое-то количество очков, настояла на замене слов «Ave Maria» на «Salve Maria» в молитве I акта и разрешила постановку оперы.
Не прошло и нескольких дней, как на стене у главного входа в Ла Скала уже красовалась афиша:
«Премьера сезона. 11 февраля 1843 года. "Ломбардцы в первом крестовом походе", опера Джузеппе Верди».
В день начала продажи билетов под тусклыми утренними лучами у еще не открытой кассы люди толпились в огромной очереди. Горожане стояли с пяти утра. Стоит ли говорить, что раскуплены эти билеты были практически
За несколько минут до начала представления Джузеппе прохаживался за кулисами под шум наполняющегося зрительного зала и звуки оркестровой настройки. Си бемоль фальшивила в одном из кларнетов, малая флейта опять звучала меццо-форте вместо меццо-пиано. «Этого флейтиста стоило уволить еще на первой неделе репетиций», – подумал Джузеппе и вздохнул.
Ему вдруг неожиданно пришла в голову мысль, что зритель все равно не заметит столь мелких погрешностей, и маэстро это на удивление устроило. Он прислушался к себе. Нет, действительно, всегда бурливший в нем жаркий перфекционизм уступил место нежеланию делать ненужных никому усилий. Казалось бы, Джузеппе должен был ощутить от этой перемены некоторое облегчение, но чувствовалась только грусть. Как в юности, когда вдруг понимаешь, что детские забавы, игры и книги, которые раньше наполняли все внутри трепетом и восхищением, больше не даруют никаких переживаний. Джузеппе с горечью хохотнул.
Когда крестоносцы воспевали красоту Святой земли, переполненный зал благоговейно ловил каждый звук, доносившийся со сцены. Некоторые дамы плакали. Лица мужчин наполнялись вдохновением. Верди смотрел на зал с композиторского кресла. Он напряженно ждал окончания спектакля и реакции публики, но ничего, кроме холодной, несколько нетерпеливой уверенности в нем не было. Сомневающийся в себе юноша навсегда исчез из его черт.
Как пророчила Кларина Маффеи, «Ломбардцы» были приняты манифестом гражданской миссии итальянской оперы и заслужили овации стоя. Триумф был не меньший, чем у «Набукко». Верди вышел на сцену под дождем из цветов. Он смотрел на ряды кричавших, рукоплескавших в экзальтации людей, и что-то злое мелькало в его победной улыбке. Это была улыбка завоевателя, наблюдающего за сдачей крепости в руки своей армии.
Джузеппе Верди пустил еще один крепкий корень на вершине музыкального Олимпа. Теперь в афише сезона Ла Скала рядом с его именем красовались названия двух самых популярных опер города. Маэстро не просто упрочил звание первого композитора Италии, он стал кумиром и идейным вдохновителем всего народа.
Мадзини свое обещание сдержал. Февральский мороз сменился промозглыми мартовскими дождями, и через месяц после премьеры «Ломбардцев» Джузеппе получил письмо из венецианского оперного театра Ла Фениче с более чем щедрым предложением. После чего с разницей в пару дней пришли не менее многообещающие приглашения от Римского оперного театра, неаполитанского Сан-Карло и флорентийского Пергола.
Судьба вновь бурным потоком вынесла бытие Верди на новый уровень. Джузеппе снова переехал, теперь в еще более просторные и богато убранные апартаменты на углу виа Монтенаполеоне – самой престижной улицы большого города. Где бы ни появлялся, он становился центром всеобщего внимания, сложно было даже выйти на улицу, а потому сократил до минимума
Маэстро с головой ушел в переговоры с театрами. Гонорары, сроки, сюжеты, имена либреттистов. Жизнь, пусть не радостью, но кипучей деятельностью, наполнив будни Джузеппе, не оставила места ни для сожалений, ни для переосмыслений.
На редкость солнечным мартовским утром, пребывая в прекрасном настроении Джузеппе наигрывал на своем белоснежном рояле захватившую его мелодию, которой суждено будет стать одним из лейтмотивов его будущей оперы. Дверь распахнулась, и в гостиную легкой походкой впорхнула графиня Аппиани.
Приветствуя ее, он продолжал играть. Она кокетливо улыбнулась в ответ, сняла шляпку, привычным движением бросила ее на диван и направилась к роялю. Обходя Верди со спины, она слегка провела пальцами по его шее. Джузеппе улыбнулся. Обворожительная графиня встала, опершись о крышку пианино, и внимательно слушала музыку, что играл маэстро.
Роман между Джузеппе и одной из первых красавиц Милана начался пару месяцев назад, не отягощал необходимостью признаний и обязательствами, а потому полностью устраивал маэстро. Ни на чем, кроме карьеры и благосостоянии он в обозримом будущем сосредотачиваться не собирался. А интрижка с одной из самых обольстительных представительниц высшего общества, кроме очевидных приятностей, добавляла его статусу еще пару-тройку очков.
– Какое великолепие! – воскликнула она, лишь только отзвучал последний аккорд, – Лейтмотив новой оперы?
– Что-то, что нанесло мне визит этим утром, – Верди хитро ухмыльнулся и, потянувшись, встал.
– Издатель Рикорди на своих страницах провозгласил тебя сегодня «итальянским Моцартом», – проворковала она.
– Этот титул давно занимает маэстро Россини, – с усмешкой проговорил Джузеппе, – Немного вина?
Джузеппе подошел к барному столику и, не дожидаясь ответа, который графиня, судя по всему, и не собиралась давать, разлил вино в два бокала.
– А еще сегодня разогнали очередную группу повстанцев, исполнявших песни освобождения ломбардцев, – продолжая делиться новостями Аппиани направилась к нему, – Третий случай в этом месяце, – лукаво добавила она, принимая бокал.
Вместо ответа Джузеппе провел пальцами по ее румяной щеке. Он попытался приблизиться, но графиня отстранилась, и скорее флиртуя, чем высказывая претензию произнесла:
– И ты ничего не сказал мне о предложении, полученном тобой от Ла Фениче.
Джузеппе засмеялся и поцеловал ее в идеально выточенный аккуратный носик.
– И какой же выбран сюжет? – все также игриво, но явно не желая сдаваться, спросила она.
– Скрыто за семью печатями, – с шутливым добродушием ответил он.
– Так, ты бросаешь меня ради Венеции, жестокий гений? – юная графиня играла пальцами с пуговицами его камзола.
– Ты голодна? – он искренне наслаждался ее очарованием.
– Ужасно… – с кокетливой двусмысленностью промолвила она.
Через несколько часов Джузеппе вышел проводить к карете свою прекрасную гостью. Довольно большая группа молодых людей через дорогу с тихим волнением наблюдала за ними. Несколько упитанных господ средних лет начали что-то активно писать в своих блокнотах, бросая взгляды на Верди и Аппиани, стоило им только появиться из здания.