Мафиози из гарема
Шрифт:
Наконец он решил, что желудок султана вполне насытился, а душа размягчилась. Расплатившись с добродушным хозяином, человек подхватил свои пожитки и направился во дворец.
– Какой кошмар, – выдохнула Варя, когда алебардщики со своей жертвой скрылись за углом.
– Да, неудачно, – согласился Иван. – Пока мы заведем еще одно «полезное» знакомство, может пройти немало времени.
– Иван Иванович, человек попал в беду, а вы рассуждаете о «полезных» знакомствах! – возмутилась Сыроежкина. – Мы должны срочно спасти его из долговой ямы!
– Безусловно,
Он выбросил в канаву утратившую конспиративную необходимость капусту и окликнул прохожего:
– Эй, уважаемый, не подскажете, как найти мечеть Рустем-паши?
Мечеть оказалась прекрасным ориентиром, и отыскать нужный дом не составило труда. Уютная двухэтажная постройка была опоясана ухоженным садом, щедро осыпанным золотом осени, и вызывала ощущение устоявшегося благополучия и комфорта. Однако, едва свернув на нужную улицу, Иван с Варварой услышали громкий плач, стенания и крики.
– Наверное, им уже кто-то сообщил, что почтенного Алишера забрала стража, – предположил мэтр.
Но выяснилось, что он ошибся – шум доносился из дома напротив. Из окон летели вещи и домашняя утварь, во дворе, горестно причитая, металась женщина, старающаяся хоть что-то спасти. Возле забора стояли трое ребятишек, мал мала меньше, и ревели, как заведенные, синхронно открывая рты и размазывая слезы по чумазым щекам. Наконец в дверях показались двое алебардщиков. Громко переругиваясь, они волокли какой-то тяжелый тюк. Раскачав хорошенько свой груз, они швырнули его на двор и вновь скрылись в глубине дома. Когда осела пыль, тюк зашевелился, закряхтел и оказался худосочным мужичишкой с реденькой бородкой. Вместо того чтобы возмутиться подобным обращением, он неловко перевернулся набок, поерзал на камнях, устраиваясь поудобнее, и умиротворенно захрапел – судя по всему, этот человек был мертвецки пьян.
– Надо же, пьяный мусульманин, – прошептала Варя. – Разве Коран не запрещает правоверным употребление спиртного?
– А разве в Библии нет заповедей для христиан: не убий, не укради, не возжелай жены ближнего своего?.. – в тон ей поинтересовался учитель.
– Да, вы правы. До чего несовершенен мир людей! Воспитывают их, воспитывают… – Варя сокрушенно покачала головой.
Закончив громить дом, балтаджилеры вышли во двор, сгибаясь под тяжестью огромных мешков с ценной утварью. Последним выбрался мордатый вояка, прикрывший свои плечи, будто попоной, небольшим персидским ковром. В одной руке он сжимал алебарду, в другой – украшенный мелкой бирюзой светильник.
– Уф, славно потрудились, – пропыхтел он, почесывая светильником вспотевшую от усердия спину. Заметив несчастную хозяйку, пытающуюся успокоить детей, он скорчил притворно-сочувственную физиономию:
– К моему глубочайшему сожалению, этот дом твоему мужу больше не принадлежит. – Он пнул сапогом спящего пьянчугу и с неожиданной злостью заорал: – Так что забирай немедленно этот мешок с трухой и проваливай вместе со всем
Алебардщики дружно загоготали. Онемев от ужаса, женщина схватила в охапку детей и кинулась прочь со двора. Ее мужа, так и пребывающего в блаженном неведении, балтаджилеры без церемоний перекинули через забор.
Стоило погромщикам скрыться за углом, как улица ожила. Вокруг несчастной стала собираться толпа – все дружно охали и всячески выражали свое сочувствие. Калитка дома ашджи-баши отворилась, и оттуда вышла стройная женщина. Пробравшись к соседке, она мягко взяла ее за руку:
– Успокойся, слезами дома не построишь. Бери детей, и пойдем к нам.
– Просто эпидемия какая-то, – пробормотала Варя, наблюдая за происходящим. – Ощущение, что половина Стамбула погрязла в долгах. Каково будет этой доброй женщине узнать, что ее муж тоже схвачен за неуплату? Приютила соседку, а ее и саму, того гляди, из дома выселят.
– Да, неприятно приносить дурные вести, но у нас нет выбора. Идем.
Иван окликнул жену ашджи-баши и, церемонно представившись, сообщил, что у него есть новости от почтенного Алишера. Вскоре они вместе с женщинами шли к просторному дому. Утомленные переживаниями детишки уже не могли плакать – они лишь всхлипывали, вздрагивая щуплыми плечиками. Варя сочувственно погладила по голове одного из малышей – и вдруг остановилась как вкопанная:
– Послушайте, у ребенка жар! – Она присела перед его братишками, ощупывая шейки и проверяя пульс. – Эти дети серьезно больны, неужели вы ничего не замечаете?!
Мать ребятишек залилась слезами:
– Как же не заметить, если они всю ночь метались на кроватках? Я только отправила служанку за врачом, как в наш дом нагрянули алебардщики. Больше я не могу рассчитывать на доктора – мне нечем будет с ним расплатиться…
– Я вылечу ваших детишек, – решительно заявила звезда натурологии. – Нельзя оставлять их в таком состоянии без помощи медицины.
Лицо матери осветилось робкой надеждой:
– Да наградит тебя Аллах, добрая девушка!
Хозяйка распорядилась устроить попавших в беду соседей со всеми удобствами и провела Ивана в уютную, щедро застланную коврами комнату. Скрепя сердце, Птенчиков поведал, что случилось с ее мужем. К чести хозяйки стоит отметить, что обошлось без истерики. Она будто окаменела, и лишь побелевшие пальцы быстро перебирали край теплого сеймана – местной разновидности стеганого жакета.
– Будь проклята эта чайхана! – прошептала несчастная женщина.
– Почтенный ашджи-баши владел чайханой? – удивился Птенчиков.
– Нет, мой муж ходил в чайхану.
– Неужели в Истанбуле цены на чай столь разорительны? – совсем растерялся Иван.
– Наверное, чай там заваривает сам шайтан, – горько усмехнулась жена повара. – С тех пор как открыли эту чайхану, наши мужчины, выходя из дома, забывают взять свой разум с собой. Что происходит в этом позабытом Аллахом месте, я не знаю – женщин туда не пускают, а мужчины ничего не рассказывают.