Мафиози из гарема
Шрифт:
– Помни: мир тесен! – загадочно улыбнулся гуру, растворяясь в радужном мерцании.
Голова Птенчикова раскалывалась. «Ох уж эти ученики! – подумал он недовольно. – Ни минуты покоя. Захотелось им, видите ли, пообщаться…» Иван попытался сосредоточиться, вызывая перед мысленным взором образ Вари.
И вот изнывающая от беспокойства Сыроежкина, прервав метания по переулку близ чайханы, приняла долгожданный сигнал:
«Я шарик, я шарик, как слышно? Прием! Я маленький шарик, плоский, как кубик… Я почти расстался со звездами… Мне тесен
Глава 9
– Иван Иванович, кофейку? – услышал Птенчиков голос Егора. Он приоткрыл глаза и впрямь увидел своего бывшего ученика, участливо протягивающего небольшую глиняную пиалу.
– Ты мне не мерещишься? – на всякий случай поинтересовался Иван.
– За кого вы меня принимаете! – возмутился Егор, потом немного подумал и опасливо уточнил: – А правда, за кого?
– За Егора Гвидонова, гения и шалопая.
– Ну, тогда все в порядке. Вы хлебните горяченького, легче станет.
Иван принял от него пиалу, до половины заполненную слоем гущи, и пригубил едва теплую, горькую жидкость.
– Ну и гадость… Это может понравиться только Мамонову с его извращенными гастрономическими вкусами. – Птенчиков взглянул на своего ученика: – Что ты делаешь в казино?
– Возвращаю вас на грешную землю. Когда Варвара услышала, что мир стал вам тесен, она чуть не вломилась в чайхану, кроша всех встречных на заварку. Едва убедил ее не нарушать местных традиций, удерживающих женщин на расстоянии от контактов с незнакомыми мужчинами, и сменить меня на посту в машине времени.
– Значит, сейчас она караулит Антипова?
– Ага. Кстати, вам удалось разыскать сына вдовы?
– Нет. Но я обнаружил его тюбетейку. Она надета на голову крупье, и мне кажется, что это ужасно.
– Неужели тюбетейка ему так не идет? – удивился Егор и вытянул шею, стараясь поверх игроков рассмотреть этого нестандартного субъекта.
– Ты неправильно понял, – поморщился Птенчиков. – Для того чтобы юноша расстался с вышитой матерью тюбетейкой, нужны были исключительные обстоятельства. Не знаю, жив ли он сейчас…
– Жив, – раздался рядом незнакомый голос. – И пожалуйста, слезьте с моей ноги, она совсем затекла.
Птенчиков проворно откатился в сторону и уставился на взъерошенного парня атлетической комплекции, приподнимающегося с ковра.
– Кто ты, а мираж в песках пустыни, – украшение барханов и загадка для путников?
– Я Самид, сын Фатимы, овдовевшей три года назад. Правильно ли я понял, добрые незнакомцы, что вы меня разыскивали?
– И не только мы! – подбоченился Иван. – Мать с ног сбилась, все глаза выплакала, а он знай себе в казино полеживает! Так проигрался, что домой идти страшно?
Самид печально покачал головой:
– Ошибаешься, чужеземец, я в выигрыше.
Он полез за пояс – и вдруг возмущенно завопил, потрясая кулаками в сторону игрового стола:
– Ах, шайтаново отродье, обчистили! Да завяжутся ваши кишки узлом вокруг коленок, да превратятся
– Тише, тише, – потянул его за рукав Гвидонов. – Сейчас секьюрити примчится, а это нам совершенно без надобности.
– Кто примчится? – опешил сын вдовы.
– Не бери в голову. Расскажи лучше, что с тобой произошло.
Самид сжал руками виски, безуспешно пытаясь вдавить их куда-то внутрь черепа:
– О, горе мне, неразумному! Подстелил шайтан свой гнусный хвост на моем пути, а я об него и споткнулся…
– Ты к делу, к делу переходи, – подбодрил его Егор.
Парень запнулся, лишенный разгона, однако сумел пересилить себя и весьма толково изложил недавние события:
– В это казино я прихожу уже пятый раз. Четырежды удача улыбалась мне, и четырежды я ее упускал, проигрывая последнее. В этот раз я решил быть умнее. «Как только удвою принесенную сумму – сразу же покину чайхану!» – поклялся я себе. Первые ставки я делал осторожно, не рискуя кинуть все на кон в надежде на выигрыш, но деля и деля свои деньги, чтобы иметь шанс отыграться в случае невезения. Но удача отвернулась от меня! Ни одна моя ставка так и не выиграла. Деньги закончились, слепое отчаяние сдавило мой мозг. Я кинул на кон тюбетейку…
– Ага, – многозначительно хмыкнул Птенчиков.
– И проиграл! Тогда я снял пояс…
– И тоже проиграл.
– Нет, выиграл. Я вернул свой пояс, а деньги поставил снова. И снова выиграл! И так продолжалось семь раз подряд. Я вернул деньги, проигранные сегодня, и деньги, проигранные прежде.
– А тюбетейка?
– Тюбетейку присвоил крупье! Он надел ее на свою дынеподобную голову и решительно отказался отдавать мне в качестве выигрыша.
– Безобразие! Произвол и надувательство, – возмутился Гвидонов.
– Истинно говоришь, мудрый чужеземец, – благодарно взглянул на него сын вдовы. – Что мне оставалось делать? Я не мог вернуться домой без тюбетейки. Как бы я сказал матушке, что не сберег ее подарок?
Егор сочувственно шмыгнул носом.
– Я сел покурить и подумать, как бы побороть беду, – продолжал Самид, не замечая многозначительных взглядов, которыми обменялись его слушатели. – Сам не понимаю, как я уснул… Дальнейшее вам известно.
– Ни денег, ни тюбетейки, – подвел итог Гвидонов. – Да, брат, не пофартило.
Он взглянул на учителя, вновь начинающего увязать в задумчивости.
– Давайте-ка поскорее выберемся на свежий воздух, а там прикинем, как быть.
Они поднялись с ковра и направились к выходу, однако на пути тут же возник старец с подносом:
– Куда же вы, почтеннейшие?
– Дела, дедуля, – развел руками Егор.
– Господа, вы еще не сделали своих ставок. Вот этого, – старикан качнул тощей бородкой в сторону Самида, – пропущу, а вам придется задержаться. Некрасиво нарушать правила заведения. – Он гаденько хихикнул и покосился в сторону мрачного нубийца, скучающего у дверей.