Маг черного солнца
Шрифт:
— А нам должны были дать премию? — с алчным интересом спросила я, затем ухмыльнулась. ДеВель не выдержал и тоже рассмеялся. Кивнул, вытирая остатки слез, а я потрепала его за плечо. — Тогда пошли ее пропьем! А то меня уже тошнит от запаха краски. Но сначала, запусти двигатели, нужно выставить защиту на наш кораблик!
Пилот сразу посветлел, водрузил на нос круглые очки и принялся за предстартовую подготовку. А я пошла рисовать руны на черном фоне. Местами, я видела царапины, вмятины и другие следы проведенных сражений. Краска уже не казалась такой свежей и гладкой.
Через
Следующие два дня я рисовала символы, а ДеВель мне в этом помогал. Мы залечили свои раны и к концу вторых суток чувствовали себя куда как лучше. На третий день мы покинули «Бионс» и отправились марать обшивку крейсеров. Они были слишком большими, поэтому никогда не заходили ни на посадку на планеты, ни на стыковку со станциями. Их даже собирали в открытом космосе.
Мы довольно быстро наловчились с ДеВелем на пару рисовать руны. Я висела за бортом, в открытом космосе, соединенная с крылом системой страховки. Мой пилот виртуозно четко подводил «Солнце» к очередной ключевой точке, я отталкивалась ногами и летела вперед в невесомости, пока не сталкивалась с обшивкой крейсера. Там я рисовала магнитным аэрографом защитные руны, стараясь не замарать краской щиток скафандра, а после по веревке возвращалась обратно.
Так, за один раз — насколько хватало кислорода в баллонах за спиной — мы успевали раскрасить пол-крейсера. Тем более, что нам не требовалось покрывать его непрерывной вязью, мне было достаточно пятидесяти точек в заранее рассчитанных местах. Всю подготовку мы проводили с пилотом вместе, с жаром обсуждая и споря. Иногда появлялся комендант, и в такие моменты ДеВель неловко удалялся, оставляя нас наедине.
Первое время мой пилот чувствовал себя скованно и неуютно, но вскоре нашел общий язык с Эльмарко и другими военными пилотами, что также, как и он, были влюблены в звездную бездну и свои корабли. Сам того не ожидая, он обрел новую семью в лице имперского флота. Все эти одинокие волки на арендованных кораблях и частные пилоты вроде Корка, не осознавали в полной мере величия и красоты профессии. Боевые пилоты приняли моего друга пусть и чуть настороженно, но с уважением — первый и второй корабли врага были повержены благодаря мастерству и пилотскому фарту ДеВеля. Такое сочетание качеств у боевых ястребов Астрофлота пользовалось особым уважением.
Поэтому мой пилот с каждым разом оставлял меня все охотнее, отправляясь на военные совещания или в офицерский клуб, куда Астроил лично выдал ему пропуск. А мы с адмиралом рисовали защиту, проводя много времени вместе, не только на мостике или за бортом крейсера, но и в постели. Когда он обнимал меня, в полной темноте и тишине каюты, мне казалось, что я счастлива. И все равно я не могла сказать то, что он от меня ждал. Астроил словно знал, как часто в своей долгой жизни я слышала слова любви в свой адрес и как боялась их произнести сама. Поэтому он молчал, просто давая мне то, в чем я так отчаянно нуждалась. Заботу, ласку, человеческое тепло. Он был прав, кровь тут ни при чем.
Астроил все продумал. В отличие
Мне плевать, что скажет отец, начхать, что подумают братья, но могла ли я в своем нынешнем состоянии сделать счастливым адмирала? Не уверена. Что я более чем в состоянии сделать его несчастным и вывернуть его душу наизнанку — это гарантировано.
Мне удалось объяснить ему суть моей болезни. Давным-давно, когда Натаниэль правил своим народом в качестве короля, враги отравили его, подмешав в вино кровь оборотня, вампира и какие-то другие, невероятно черные ингредиенты. Прах мертвых? Эктоплазму? Уже никто не мог этого узнать. Во время обращения мой учитель передал мне этот странный букет, который разительно отличался от вируса обычного вампиризма.
Все еще отягощалось годами моего лечения. Травы, серебро и магия изрядно подкосили отраву в моей крови, отчасти нейтрализовав ее действие. Поэтому меня уже не спасало простое питье крови или превращение в зверя. Проклятый дар в моих венах потерял свою силу, став просто неизлечимой болезнью. А единственное лекарство, что могло помочь, находилось дома.
Мы сидели у небольшого бассейна на рекреационой палубе крейсера и пили вино, а я все никак не могла насладиться моментом, погруженная в неприятные мысли. Астроил молчал, иногда ел каких-то зеленых морских существ из пиалы и загадочно улыбался.
— Так ты покажешь мне Леару? Или хочешь сбежать туда одна? — вдруг спросил он.
Я немного опешила и замерла, теребя ножку бокала с вином.
— Я думала… — начала я, но адмирал меня перебил:
— Не делай так больше, пожалуйста! Думать — это не твое.
Его фраза должна была разозлить, но вместо этого насмешила. И я смеялась, до тех пор, пока не стали болеть мышцы живота и из глаз не потекли слезы. А адмирал улыбался, глядя на меня.
Но счастливые мгновения длились, как всегда, недолго. Прошло едва ли пять минут, мы лишь успели отсмеяться и один раз поцеловаться, как воздух вокруг разорвал пронзительный сигнал. А ведь я почти забыла о том, что неведомый враг хочет смерти очередного мира. Готова ли я положить свою жизнь ради спасения посторонних мне людей?
Я отстаивала Академию, что приняла меня как дочь и ученицу, я пострадала при битве у подножия крелонтенских гор, защищая свой дом. А воевать за чужой…
Я сглотнула ком в горле и посмотрела пристально в глаза адмиралу:
— Если я скажу, хватай звездолет, мы летим в Леару, смотреть на драконов и эльфов… ты полетишь?
Астроил обхватил ладонью мой затылок и прижался лбом к моему лбу, поглаживая по голове второй рукой. И ответил, ловя своими темными глазами мой взгляд:
— А если я пойду и брошу всех, будешь ли ты меня уважать?