Маг и его кошка
Шрифт:
Появись она на улицах города – ее могли забросать камнями, как отродье Черной Тары.
– Кто вы? – мой голос дрожит.
– Мое имя – Изабелла Вимано.
Я вцепляюсь в руку мага чуть ниже локтя. Сеньорита Изабелла? Главный страх моего детства!
– Вам не следует здесь находиться, сеньорита Рино, – продолжает женщина. – Ваш отец будет недоволен. Пойдемте, я провожу вас.
– Любопытное у вас заболевание, – подает голос Элвин. На его лице нет страха, лишь смесь брезгливости и любопытства. – Почти такое же любопытное, как ваш подопечный, –
– Уходите!
Женщина подходит ближе, я невольно придвигаюсь к магу. Он кладет мне руку на плечо в жесте покровительства и защиты.
– О, поверьте, сеньора, мы жаждем покинуть сию обитель скорби не меньше, чем вы желаете нас выставить. Всего несколько ответов – и сможете забыть о нашем существовании. А вот мы вас вряд ли забудем. Вы – незабываемы.
– Или мне придется рассказать вашему отцу, что вы были здесь, – продолжает она, все так же обращаясь только ко мне. Ее неподвижный взгляд пугает и притягивает.
– Так не терпится остаться со мной наедине, сеньора Вимано? – в голосе Элвина недовольство. Маг не привык, чтобы его не замечали. – Потому что я все равно не уйду.
Элвин уже видел достаточно, чтобы таиться от него. И мне тоже хочется услышать ответы.
– Кто этот несчастный и почему отец держит его там? И кто вы такая? – как ни странно, голос звучит совсем спокойно.
Она хмурится:
– Я служу у вашего отца, сеньорита Рино. Уже очень давно. А это… это просто мой сын. Он безумен. Сеньор Рино позволил мне держать его здесь.
– Надо же, какая доброта, – с чувством декламирует маг. – И кто бы мог заподозрить герцога в подобной заботе о простых слугах?
– Ваш сын? – я смотрю на ее омерзительное лицо, и мне сложно поверить. – Но…
Мне трудно найти слова, чтобы выразить в приличной форме свои сомнения. К счастью, Элвину не свойственна застенчивость:
– При всем уважении к вашей неземной красоте парень в той камере куда больше похож на герцога, чем на вас.
Она медленно достает и надевает маску из светлого бархата. Та скрывает почти все лицо, видны лишь губы и подбородок.
И враз превращается из страшилища в обычную женщину. Я замечаю, что из-под платка на голове сеньоры выглядывает прядь черных с проседью волос, а платье на ней обтрепано по рукавам и подолу.
– Джованни – ваш брат, сеньорита Рино.
Маг хмыкает:
– У герцога оригинальные вкусы на женщин, ничего не скажешь.
– Я не всегда была такой. Двадцать лет назад поэты сравнивали меня с розой. Болезнь пришла позже.
Она все так же подчеркнуто обращается лишь ко мне. Я вижу, как злит это моего спутника, и не могу удержаться от невольной улыбки. Сеньора Вимано начинает мне нравиться. Мало кто умеет так искусно щелкнуть по носу спесивого северянина.
– Простите, сеньора Вимано. Я ничего не знала.
– Ваш отец и не хотел, чтобы вы знали, сеньорита Рино. А сейчас вам надо уйти.
Я киваю, признавая справедливость ее слов. Мне стыдно
Знаю, что герцогской дочке не полагается просить прощения у служанки, но все равно повторяю:
– Простите нас. Если я могу сделать что-то для вас или вашего сына…
– Спасибо, нам ничего не надо, сеньорита, – холодно отвергает мой порыв Изабелла. – Идите.
– Погодите. Можно мне… я хотела бы еще раз взглянуть на… на брата.
Она дозволяет, и я, взяв в руки лампу, подхожу к решетке. Долго вглядываюсь в согбенную фигуру в углу. Он очень похож на отца. Если убрать всклокоченную бороду, подстричь волосы и стереть жалкую кривую гримасу с лица.
Джованни Вимано, мой незаконнорожденный единокровный брат. Несчастный безумец, наследник проклятия рода.
Маг стоит за спиной, обнимает меня за плечи, но я и не помышляю протестовать. Так спокойно от того, что он рядом.
– Вы ведь никому не расскажете? – спрашиваю я.
– Не волнуйтесь, Франческа, – его голос непривычно мягок, пальцы скользят вдоль моего уха, поправляя выбившуюся из прически прядь. – Я рассказываю только забавные истории.
Мы покидаем башню, но вместо того чтобы вернуться в свои покои, Элвин невесть зачем тянет меня обратно в галерею. И долго стоит напротив моего детского портрета.
Глава 5. Пожиная плоды
Элвин
В конце сентября вся долина – бедняки и богачи, крестьяне и горожане – выходит на уборку винограда. Скорей, скорей. Крупные, слегка перестоявшие под жарким солнцем ягоды надо убрать до начала октябрьских дождей. Важно успеть. Соберешь раньше, пока кожица еще упруга, – и вино будет кислым, точно в соседней Анварии. Чуть помедлишь, поленишься – пойдут дожди. Тогда наполнять корзины придется по колено в грязи, темно-багряные грозди не просушишь на поддонах, чтобы превратить в драгоценнейшие вина на побережье – сладкие и терпкие, с ноткой груши и ванили. Дождешься этой октябрьской мороси – и половина ягод сгниет, а что осталось – сгодится лишь на дешевое трактирное пойло.
Оттого традициям дней Раккольто верны и нищие, и богачи. Горожане и крестьяне работают не покладая рук. Когда неубранных рядов остаются считаные десятки, сборщики как будто срываются с цепи. Срезать с лозы последнюю гроздь означает получить удачу для себя и своей семьи на весь будущий год.
Праздник по случаю окончания Раккольто – еще одна традиция этих мест. Братец Мартин как-то раз довольно желчно высказался – мол, лучше всего разеннцы умеют две вещи: делать вино и устраивать праздники, чтобы был повод его выпить. Доля правды в этих словах имеется: жители полуострова знают толк в праздниках, будь то помпезные военные парады Церы или шумный маскарад в честь духов виноделия.