Маг и Отшельник
Шрифт:
Я просто кивнула и вышла на площадку, пока Лисин не заметил моего отсутствия. Словоохотливость второго оперативника помогла мне понимать своего нынешнего визави куда лучше, включая всю его агрессию в мой адрес и постоянные подозрения в корыстолюбии. Однако эта тема меня занимала сейчас куда меньше, чем труп соседа.
Я поставила чайник, но чувствовала, что ни пить, ни есть не смогу еще долго.
– Знаете, что я думаю? – начал говорить тем временем Вячеслав, без спроса усевшийся за стол. Впрочем, в моей квартире он уже успел освоиться. – Сосед ваш мешал преступнику до вас добраться. Возможно, часто сновал туда-сюда. Или курить выходил на площадку. Или в окна смотрел, бдел, так сказать.
– Он вызвался меня охранять! – дошло до меня.
– Не понял?
А я поняла. И заревела. Ведь выходило, что Степан Кузьмич умер из-за меня. Капитан прав. Он помешал преступнику.
Я рассказала в двух словах, как застала соседа на лестничной клетке на табурете.
– Хм… А вы говорите, что не поклонник ваш. Или он такой добрый, что всех подряд защищает? Альтруистов я по жизни мало видел, я вам так скажу.
– Не мой он поклонник. А моей бабушки. Это ее квартира. Они всю жизнь были соседями. Ну и… какие-то шуры-муры, похоже, были. Но бабушка особо не распространялась. Говорила, что друзья детства.
– Друзья, – фыркнул Лисин, но не стал копать дальше. Понимал, что мне будет неприятно говорить о возможной неверности моей бабушки моему дедушке. Хотя Лисин не из того сорта людей, которые пекутся о чужих чувствах. Наверно, причины заботливости Кузьмича не были так уж сильно важны для следствия, как сам факт того, что этой заботой он кому-то помешал.
Мы немного посидели в тишине. Затем капитан задал еще парочку скучных вопросов, видимо, для протокола. Хотя подписывать мне пока никто ничего не давал. А потом ему позвонили. И… началось самое интересное.
– Собирайтесь, – бросил мне капитан, поднимаясь. Затем оглядел мой внешний вид. – Вы можете и в таком виде поехать, я думаю. Но если вы быстро оденетесь, я могу подождать.
Я сперва опустила глаза на свой прикид (обычное хлопковое домашнее платье, правда, пару маленьких пятен я уже успела на него поставить) и только потом догадалась спросить:
– А зачем мне с вами ехать? К следаку, что ли?
– Нет. Новое убийство. Район не мой, но знакомый позвонил. Знает, что я вожу дружбу с ведьмой, – в этом месте капитан как-то странно хмыкнул, и только по этой причине я поняла, что он имеет в виду меня, – а им как раз нужен консультант по этому профилю.
– По какому профилю? Я ничего не понимаю. Им погадать нужно, кто преступник, что ли? Ну, это они «Битвы экстрасенсов» насмотрелись. В реальности невозможно по картам установить убийцу.
Лисин смотрел на меня со снисхождением и чуть ли не с жалостью, как будто я, являясь первоклашкой, пыталась решить пример для учеников десятого класса.
Наконец решил прояснить для меня ситуацию:
– Убита ведьма.
24
* * *
Я сидела на парах в аудитории второго этажа и смотрела в окно. Препод открыл аудиторию, впустил несколько человек и тут же ушел к методистам по каким-то своим вопросам. Обычно нас много. Но не сегодня…
Прошло два дня с того рокового вечера. Вчера было воскресенье, никто не учился, а сегодня у нас по расписанию целых три пары. Не знаю, как я высижу… Мама отговаривала меня идти. Обещала справку выправить у знакомой санитарки из психушки. Мол, у меня стресс. А что я с такой справкой могу потом на работу никогда не устроиться, это ее не волнует. Но я не могу – просто не могу! – сидеть дома. Лелька – моя отдушина. То, что она сказала… У меня ее слова никак не шли из головы. Играя в конспирологические теории, мы как бы отвлекались от мыслей о тех, кого уже нет. Светин труп опознали. И Маринкин. И нам приходилось как-то
– Ты как?
Я даже не сразу поняла, что говорят мне. Только через несколько секунд повернула голову от окна в сторону человека, стоящего возле моей парты.
Это был Генка Крупов по кличке Крокодил. На тусовке его не было. Во-первых, он не любитель гулянок, во-вторых, его никто не приглашал (возможно, по этой самой причине).
– Я слышал, что случилось. Не думал, что ты придешь сегодня.
– Я тоже.
Он коротко хмыкнул и присел рядом.
– Ничего, если я с тобой посижу?
Я только хотела сказать, что он может сидеть, потому что место забронировано для Ольги, которая, видимо, уже не придет, как тут она и явилась. Вся в черном, будто у нее траур. Хотя, наверно, так и было. Но все-таки родителям сложнее. Возможно, и мне стоило надеть черное – хотя бы по Маринке – но как-то было совсем не до этого. Добраться бы до института и не грохнуться в обморок по дороге – вот главная цель, которая стояла передо мной этим утром. Напялила я первое, что под руку попалось.
– Тут… Леля, – скомкано ответила я, но Генка, как ни странно, понял и вернулся на свое место.
А Ольга, увидев меня у окна, поспешила.
– Привет. Думала, ты на другом ряду сидишь.
Людей было слишком мало, чтобы не найти меня за первые две секунды. Видимо, у Лельки тоже в голове и перед глазами туман.
– Я решила сесть, где вы обычно сидели… – Я хотела добавить «со Светкой», но не стала.
Мы все еще не могли понять, кто мы друг для друга. Я ли ее Светка, или она теперь моя Маринка? Судя по тому, куда я села, и тому, что лежит сейчас в моей сумке, пристроенной на подоконник, верен первый вариант. Я уже не Карина. Карина умерла еще там, на крыше заброшенного недостроенного здания. Но и Светкой я себя не чувствую. Нужно выбрать себе какое-то другое имя, пожалуй.
Я снова уставилась за окно, с трудом передвигая головой, и видок имела, скорее всего, такой, как будто жить мне оставалось одну минуту и я не хотела, чтобы унылая обстановка аудитории оказалась последним, что я буду созерцать в своей жизни.
Вид за окном тоже не радовал богатой природой, но прямо от входа начинался небольшой сквер с высокими красивыми кленами, чья листва, словно приманивая художников, преобразилась к концу октября с однотипно зеленой до разноцветной желто-багряной. Все лучше, чем парты, облезло-голубые стены и старая доска. У нас почти во всех аудиториях висели архаичные меловые доски, только в больших аудиториях первого этажа современные магнитные с маркерами.