Маг моего сердца
Шрифт:
Я стояла, открыв рот.
— А если я не захочу быть контролером?
— О! Сара, Джон, Этель — с радостью займут эту должность вместо тебя. Один только Рихард не хочет, он слишком любит свои кубики. Но я бы не советовал отказываться: это реально лучшее, на что можно претендовать.
— Да я…
— И знаешь что еще, Бренна…
Он подошел к входной двери и тяжело вздохнул, не глядя на меня: — Не обижайся но… я прошу тебя уйти. Я вряд ли смогу дальше с тобой встречаться.
— Что?! — я не поверила своим ушам.
— Это тенью будет
Он открыл дверь.
— Да что ты, в самом деле, я же…
— Не надо. Ничего не надо.
С этими словами он подошел к кровати и лег на нее, отвернувшись лицом к стене.
А я застыла у распахнутой двери.
В горле стоял ком, в душе бушевал ураган, мой внутренний голос задохнулся от негодования.
Да что же это такое! Ну почему мужчины всегда впадают в депрессию по каждому ничтожному поводу!
Не в силах продолжать разговор — да и не видя смысла — я выскочила в коридор, захлопнула дверь и, громко топая, отправилась к себе.
В комнате уже ждал на столе ужин, но мне бы сейчас кусок в горло не полез. Я взгромоздилась на постель и обхватила колени, положив на них голову. Буря чувств бушевала во мне: и досада на
Даймонда, и сочувствие к нему, и злость — на себя, на Ральфа, на весь свет…
В открытую балконную дверь задувал ветер, болтая жалюзи. Я ощущала свою беспомощность, не зная, как поступить. Может, надо бежать к профессорам, уговаривать… Или не их — а Ральфа, сказать ему, что я отказываюсь, а вместо меня пусть будет другой…
«Что ты о нем печешься, дурочка? — проснулся внутренний голос. — Он же выгнал тебя. Отказался от тебя. Не нужна ты ему — ему нужно только его собственное самолюбие».
На этой оптимистической ноте я только хотела было разреветься… Как вдруг заметила на полу возле балкона лист бумаги — очевидно, его сдуло со стола.
Я подняла его и прочитала: «Помоги мне, пожалуйста! Только ты можешь мне помочь! Никому не говори, прошу, иначе нам с тобой будет плохо! Приходи туда, где ты вчера видела вихрь. Умоляю!»
Подписи не было. Записка была нацарапана довольно коряво, второпях. Должно быть, человек и правда очень спешил. Я повертела бумажку, понюхала, поднесла к глазам, в конце концов, включила магическое зрение.
Аура не определялась — значит, маг специально заблокировал ее, когда писал — но говорить это могло о разном. Как о том, что не хотел быть узнанным мной — так и о том, например, что у него есть привычка делать это всегда — как, скажем, у меня… Или у Ральфа. Что касается остальных — лишь о Даймонде могу с уверенностью сказать, что он никогда не блокирует ауру — но Даймонд сейчас лежит на кровати в своей комнате, писал это явно не он.
Что же делать? Идти на стену? Получается, маг все-таки видел меня, или как-то почувствовал мое присутствие. Тогда это мог быть и Ральф. Да и любой профессор, пожалуй.
Я заходила по комнате, не зная, на что решиться.
И правда, скрипка стояла в футляре у стены, там где я оставила ее. Подивившись собственной беспечности, я хотела было уже засунуть инструмент в шкаф… Но передумала.
Я пойду на встречу. И никому ничего не скажу, как просит меня неизвестный. Но скрипку — пожалуй, возьму с собой. На всякий случай. Ведь он пишет: «Помоги». А это мой единственный артефакт.
В порыве… не знаю чего: сомнения? смятения? Я выскочила на балкон. На сей раз темнотой
встретило даже окно Джона: только из комнаты Даймонда пробивался слабый свет. Сара, возможно, с Рихардом, им не нужно освещение. Этель наверняка спит, судя по тому, как она сегодня выдохлась. А Джон… Да кто его знает, где Джон. Что я вообще о них знаю? О каждом из них? Я здесь без году неделя.
В последний раз я поглядела на крайнюю дверь. Нет, к Даймонду я точно не пойду.
Набравшись решимости, я вернулась в комнату и, не закрывая балкона — зачем, ведь ценная скрипка со мной, а больше у меня ничего нет — прошла к выходу. Через три минуты я уже выходила через заднюю дверь во двор.
Вечер был холодным — ведь сегодня прошел ливень. В воздухе еще висел еле заметный запах гари.
Прижимая к себе скрипку и смычок, я торопливо шагала в сторону торца дома — меня гнало и нетерпение, и некоторый страх, и беспокойство.
Остановившись напротив наших балконов, все-таки взглянула наверх. По-прежнему темно, но я успела разглядеть, что кто-то стоит на балконе. Уже стемнело — это мог быть кто угодно.
Я решила не отклоняться от намеченного курса и продолжила путь.
Вот и лестница вверх, на стену. Вокруг тихо. Я задрал голову: если меня ждут, может, подадут какой-то знак? Но нет. Ничего.
Я еще немного потопталась у нижних ступеней. Мелькнула мысль: а не вернуться ли домой?
Залезть в теплую постель, забыть этот трудный длинный день, заснуть… А завтра, с первым дрожанием солнечной стрелки — встать обновленной и начать заново. И может — Даймонд придет мириться…
Но нет. О Даймонде я буду думать завтра, а сейчас меня ждут наверху.
Если ждут. А если нет — постою, да уйду.
Поднимаясь по лестнице, я старательно смотрела под ноги — скрипка в руках ограничивает маневр.
Да еще ступени мокрые. Совсем не подарок. Зябко ежась и поводя плечами, я жалела, что не захватила куртку — выскочила впопыхах в мантии.
Видно было, как и в прошлый раз, плохо, зато запахи на холоде обострились, как всегда бывает: снизу тянуло влажной землей, издалека, еле заметно — тутовником, и вновь пахнуло горелым.