Маг при дворе Ее Величества
Шрифт:
Мурашки пробежали по спине Мэта.
— Мне такой оборот совсем не нравится.
— Почему же? Не любишь правду? Прими ее, маг, у тебя нет времени на раздумья. Этот виток и так уже затянулся на восемьсот лет.
— На восемьсот? О чем ты? Они же у власти меньше года, Малинго и Астольф!
— Это только последняя глава длинной истории, — возразил Стегоман. — Помнишь, я рассказывал тебе, как восемь веков назад пал великий Рэм и как наступил хаос?
— Да, и как святой Монкер устал от хаоса и повел короля Гардишана завоевывать континент...
— ...потому
— О! — сказал Мэт. — Эти незначительные детали ты опустил.
— Неужто? Впрочем, неудивительно. Их знает любой детеныш... Чтобы отвоевать Меровенс и окрестные княжества, Гардишан собрал дружину из наиславнейших рыцарей — Рыцарей Горы. Они и гигант Кольмейн были его передовым отрядом, а маг Монкер — крепостью.
Королевство Гардишана простиралось от дальнего севера, от островов и земель Морских Разбойников до берегов Срединного моря, на запад — до побережья Айбайля, на восток — до дальней границы Аллюстрии.
Мэт вздохнул и закатил глаза.
— Ну а какое отношение это имеет к нынешнему мировому кризису?
— Это уже моя повесть.
Мэт вздрогнул от неожиданности — сэр Ги подъезжал к ним на своем першероне.
— Вы что, эксперт по королевству Гардишана?
— Я все равно что его подданный. И вообще эта история больше касается людей, чем драконов, лорд!
— Подданный? — Мэт задумчиво сдвинул брови. — Допустим. Какое же окончание у истории с Гардишаном?
— Он умер, какое же еще. — Губы сэра Ги по обыкновению улыбались, но глаза сверкали. — Он умер, а святой Монкер устроил ему гробницу в пещере, о которой не знал ни один смертный. И по мере того как его рыцари воссоединялись в смерти со своим королем, святой Монкер укрывал их там же.
Потом умер и он сам, но где покоится его тело, никому не известно. Его принесли в церковь, но рыцари, которые собрались там для ночного бдения, вдруг все разом уснули. А когда поутру проснулись, тело мага исчезло. Прошла молва, что святой Монкер перенесся в пещеру к Гардишану и его рыцарям.
— Позвольте высказать предположение. — Мэт поднял руку. — На самом деле они не вполне умерли, а скорее погружены в такой особый смертный сон, верно?
Сэр Ги кивнул.
— Вам уже успели рассказать?
— Да так, вкратце. И когда Меровенс попадет в настоящую опасность, когда он не сможет справиться с врагом, Гардишан и его рыцари проснутся и придут, чтобы спасти королевство. Так?
— В общих чертах, — медленно сказал сэр Ги. — Речь не об одном только Меровенсе. Речь обо всех северных землях. И Император не проснется, пока не настанет миг выбора — уступить силам Зла или снова объединиться в Империю.
— О! — Брови Мэта поползли вверх. — Сурово. Значит, либо хаос, либо тоталитарная система. Либо анархия, либо империя. Третьего не дано?
— Не дано. Третье — это то, что сейчас. Айбайль на Западе и Аллюстрия на Востоке попали под начало злых сил и погрязли
— А вы кто такой, чтобы предсказывать? Правая рука короля?
Сэр Ги вздрогнул, как от удара, и Мэт понял, что задел больное место. Однако рыцарь тут же взял себя в руки.
— Я — тот, кого вы видите. Ваш соратник, помогающий принцессе вернуть трон. И знайте — мы победим. Императору еще не время просыпаться.
— Что же было после смерти Гардишана?
— О, его наследники правили мудро и милостиво, и никто не поднимал против них мятеж. Тем более что их поддерживал гигант Кольмейн. И ни у кого никогда не возникало сомнений в праве императоров на трон, потому что у Кольмейна было точное чутье и он преклонял колени только перед старшим наследником Гардишана по прямой линии.
«Точнее компьютера».
— Но если все было так хорошо — отчего же пала империя?
— Иссякли наследники. Кровь слабеет с течением времени, и пять веков спустя последний из рода Гардишана скончался. Хотя ходят слухи...
— ...про ребенка, который вырос в доме одного рыцаря, в глуши?
— Да, у какого-то никому не известного рыцаря. Потомок Гардишана по женской линии, от одной из его дочерей. Но кровь-то все равно Гардишанова. А по другим слухам, еще одного ребенка вырастили крестьяне. Причем потомка императора по мужской линии, хотя и от его младшего сына. Но дальше слухов дело не пошло, и Кольмейн напрасно рыскал по всей стране в поисках наследника императорских кровей.
Мэт представил себе гору футов сорока в высоту, которая топает по полям и деревням, как разладившийся робот.
— Я не ошибусь, если скажу, что страна была не в самой лучшей форме?
— Не ошибетесь. Пошли беспорядки, распри между соседями. Бароны совершали набеги на чужие владения, чтобы расширить свои за их счет. Айбайль и Аллюстрия попали в руки жестоких и коварных властителей.
— И сил Зла?
— Да, хотя ни один из этих властителей не был в прямом смысле орудием ада. А был таковым только колдун, который хотел завладеть Меровенсом. Звали его Диместус, он сколотил на Западе кое-какое войско, собрал колдунов мелкого калибра и с их помощью стал захватывать графство за графством. Но тут Кольмейн как раз нашел настоящего короля, потомка одной из дочерей Гардишана.
— Сколько же прошло времени?
— Лет пятнадцать. Дитя, выросшее в глуши, превратилось в сильного юношу, и звали его Каприн. Кольмейн набрел на замок, укрытый в восточных горах, и сразу узнал среди его обитателей короля. Преклонил перед ним колени, и Каприн тут же понял все о себе: кто он такой и что от него требуется. Он приказал гиганту убить злого волшебника. Кольмейн призвал на подмогу гномов, гоблинов и даже троллей. Во главе этого войска они с королем Каприном выступили против Диместуса. Под стяг короля собрались все добрые люди, и его войско росло по мере своего продвижения. Потом к ним присоединился один юный, но ученый муж с Северных островов, магистр искусств по имени Конор.