Маг при дворе Ее Величества
Шрифт:
Мэт покосился на Алисанду с уважением. Да, тут царственность была не пустым звуком.
Принцесса задумчиво посмотрела на толпу.
— В этом их испытании есть смысл, и нас оно не слишком задержит. — Алисанда перевела взгляд на Саессу. — Что скажешь? Пойдешь в церковь?
— С радостью! Моя жизнь отныне будет протекать в молитвах, и я жажду таинства евхаристии.
Изумленный гул прошел по толпе.
— Тихо! — прикрикнула на крестьян Алисанда. — Это же то, чего вы добивались. Мы идем в церковь!
Сэр Ги усмехнулся
— Слушай, Стегоман!
— Слушаю, маг.
— Не хотелось бы думать о плохом, но, может, нам на всякий случай держаться поближе к Саессе?
— Мудрая мысль.
И дракон подтянулся к толпе, окружавшей экс-ведьму.
— А батюшка-то не пришел, Джоанна, заметила?
— Угу, — отвечала Джоанна, — а кому, как не батюшке, идти с нами на такое дело. Что ж это он?
— Да молол что-то, будто это графскому управляющему решать, — презрительно сказала женщина. — Дескать, простой народ судить права не имеет. Будто тут какие сомнения есть.
— Это он нарочно темнит, — мрачно сказала Джоанна. — Подумай, кума, бросил нас на целую неделю в разгар мая месяца. Слыхано ли такое?.. — Она повернула голову и увидела, что Мэт подслушивает. — Тес!
Кума тоже взглянула на Мэта, оседлавшего дракона, и опустила глаза в землю.
До деревни было всего пару миль. Они вступили на улочку, образованную ветхими лачугами, крытыми соломой, в конце улочки возвышалось островерхое здание посолиднее, со звонницей. Когда толпа взошла по ступеням на паперть, массивные двери распахнулись, и на пороге встал священник с выбритой тонзурой, с нечесаными черными волосами, с двухдневной щетиной на щеках и красными глазами. Сложения он был крепкого, мускулистого, брюшко выступало под сутаной.
Священник и толпа скрестили взгляды. Наконец заправила откашлялся, но священник опередил его:
— Что сие значит, Арвид? Что это вы прете на церковь, как ватага разбойников? Вы не переступите этот порог, пока в ваших сердцах не будет благоговения.
— Благоговения? — с издевкой переспросил Арвид. — Кто бы говорил про благоговение! Да тебе по утрам тошно слушать, как звонят к мессе, потому что у тебя в голове мутно от вина. Безобразничать надо поменьше!
— Ладно, ладно, — пробурчал священник. — Но я никогда в жизни не выйду служить мессу, пока не раскаюсь.
— Святая правда, — раздалось из задних рядов, — то-то у нас мессы никак не дождешься.
В толпе заулюлюкали, но священник усмирил шутников взглядом.
— Когда во мне нет благоговения, я в церковь не вхожу. И от вас требую не более того! — Его голос звучал угрожающе. — Найдется среди вас тот, кто посмеет войти мимо меня?
Толпа робко зашумела, люди переминались с ноги на ногу, но войти в церковь никто не осмелился.
— Да мы здесь не затем, святой отец, — сказал наконец Арвид.
Священник поборол ухмылку.
— А зачем
— Ведьма! — крикнул Арвид, и толпа взвыла.
Священник не изменился в лице, но глаза его расширились, и голос выдал тревогу:
— Ведьма? Среди моей паствы?
— Ну да, как волк среди охотников, святой отец, — объяснил Арвид. — Взгляни на нее.
Толпа расступилась, явив Саессу взору священника.
Его лицо внезапно смягчилось — он словно бы узнал ее. Правда, выражение это было мимолетным.
Узнала его и Саесса. В ее лице не дрогнул ни единый мускул, но глаза вдруг призывно заблестели. Мэт почувствовал внезапный интерес к телу, линии которого едва намечались под грубой тканью плаща.
Миг спустя плечи ее поникли, губы крепко сжались, аура обольщения улетучилась.
Всего этого никто не заметил, потому что Арвид трубил победу:
— Вот она, похотливая ведьма Саесса, выбили из-под нее пакостный ее трон, вот она перед вами, в смирении и покаянии!
Глаза священника были прикованы к Саессе. Он пробормотал неразборчиво, еле слышно что-то вроде: «Да простит меня Господь».
Потом помотал головой, стряхивая оцепенение, и взглянул на Арвида.
— Это и есть ведьма?
— Она самая, и ты это знаешь, — сурово сказал Арвид: — Загляни себе в душу, патер Брюнел.
— Загляну, не сомневайся, — отвечал священник. — Зачем вы привели ее сюда?
— Я скажу!
Крестьяне освободили проход принцессе, и она подъехала к ступеням церкви на своей лошадке.
Патер Брюнел нахмурился, но все же склонил голову в приветствии.
— С кем имею честь разговаривать, миледи?
— С особой высокого происхождения, и это все, что вам следует знать. Что же касается ведьмы, то она раскаялась и путешествует под моим покровительством.
Священник вытаращился на нее, явно скандализованный.
— Ей отпустили грехи, святой отец, — объяснила Алисанда, — и теперь она направляется на запад, в монастырь святой Синестрии.
Священнику свело рот от волнения. Он тяжело сглотнул и выговорил:
— Красивая сказка, миледи, но верится с трудом.
— Так же думала и твоя паства, потому-то мы и пришли сюда — пусть увидят, что Саесса может спокойно войти в Божий храм, предстать перед дарохранительницей и получить причастие. Тогда твои крестьяне убедятся, что грехи ей действительно отпущены и что она снова под крылом Господа.
Священник не очень-то доверчиво кивнул.
— Что ж, входите. Храм Божий для тех, кто ищет Его. Если она угодна Спасителю, храм принадлежит ей так же, как всякому.
И он поспешно скрылся в недрах церкви.
Крестьяне зашумели, неодобрительно перешептываясь.
Алисанда призвала их:
— Входите же! Разве не этого вы желали?
Толпа смолкла, глазея на нее. Тогда Алисанда приказала:
— Ну же, ведите ведьму!
Множество рук потянулось к Саессе. Она оттолкнула их и сама вступила в церковь.