Магазин потерянной любви
Шрифт:
Надо отдать Vi должное — она выполняла существенную часть работы. Вика вдруг исчезала на несколько дней, а затем неожиданно появлялась — сияющая и загадочная, выдавая одну идею за другой. Она изучала последние новости науки, разъезжала по миру в поисках новинок, искала практическое решение задач и обеспечивала эффективные методы финансирования. «Информационный анализ, — говорила она, — основа правильных решений». Напрасно, размышлял Митя, торговые предприятия так мало внимания уделяют информационному обследованию. В лучшем случае они ограничиваются изучением рынка. Но этого мало, не сомневался он. Продавцы сами лишают себя перспективы.
В свободное от работы время они развлекались созданием клонов друг друга. С одной стороны, это забавляло их, с другой — позволяло испытывать самые невероятные решения. Так,
Программой заинтересовались несколько медицинских центров. Уже сегодня вариации этого продукта использовались для прогнозирования по эмбриону различного рода психических отклонений в будущем. В сущности, с помощью их клона биологи открыли совершенно новые возможности исследования причин наследственности. Если подумать — уже немало.
Клон Вики Россохиной и вовсе произвёл небывалую радость в их жизни. С этим клоном они занимались любовью. В высшей степени сексуальная модель, удивлялся Митя, и всё искал ей рыночное применение. Вскоре и оно нашлось. Патент купили ведущие производители эротической продукции, такие как Fleshlight, Fun Factory, Lelo, Tenga, Nexus и We-Vibe. В общем, дела у них шли как нельзя лучше.
Тайка Нефёдова, как и прежде, использовала их портал как рекламную площадку. Основная доля рекламы приходилась на IT-компании: Intel, Microsoft, Apple, Samsung. Тайка привлекла и новые, до сих пор малоизвестные бренды, инвестирующие в ноу-хау. Следуя Викиным рекомендациям, она делала ставку на небольшие и самоокупаемые подразделения. В «Виртуальном клоне» размещали свою рекламу по меньшей мере с десяток научно-исследовательских групп из США, Южной Кореи и Японии. Довольно холодные связи сложились с лабораториями из Европы, хотя перспектив здесь было выше крыши. Те требовали абсолютной прозрачности отношений, но Тайка никак не могла смириться. «Не хотят, и не надо», — упиралась она, продолжая настаивать на не совсем законных сделках. По старой привычке PR-менеджер агентства «Римус» всё искала ухода от налогов, и Вике никак не удавалось наставить её. «Как бы нам ни было трудно, мы должны работать честно», — убеждала она Нефёдову, а затем вдруг взрывалась весёлым смехом, понимая, что толку не будет. Тайка лишь кивала и посматривала на Vi, точно голубь. Голубь с тротуара у Рижского вокзала, размышлял Митя, наблюдая за Тайкой и радуясь про себя, что нашёл её.
Часть вырученных средств они инвестировали в офшоры, другую — откладывали на покупку офиса, а оставшиеся деньги делили поровну и жили в своё удовольствие. Несмотря на царившие в России хаос и беззаконие, им всё же удавалось абстрагироваться. Увлёкшись работой и самими собой, они не замечали вокруг ни единой гадости. Словно попали в мультик без звука, вспоминал Митя позднее.
Вероятно, это последний Джонин рассказ перед бегством из страны. Записи, последовавшие вслед за «Мультиком», рассказами уже не назовёшь. Записи сделались крайне невнятными и напоминали скорей обрывки сознания. Тот же голубь на тротуаре, но уже мёртвый, сравнивал Митя. Эту картину с мёртвым голубем он видел всё чаще и недоумевал: вот и голубю не хватило воображения. Даже добившись со своим «Клоном» материальной независимости, Захаров по-прежнему испытывал дискомфорт. Можно ли вообще выжить в этой стране, не имея сильнейшей абстракции? — задавался он вопросом. Со временем ощущение абсурда лишь усиливалось. На этом фоне судьба окружавших его людей казалась и впрямь потерянной любовью, а чтобы вернуть эту любовь, надо было ещё постараться.
Рассказ написан в живой манере, а воображаемый рассказчик как будто наблюдает за перипетиями уже знакомых нам персонажей. По сюжету Джони отправляется с Викой Россохиной в гости к Ивану Тургеневу. «Джони, а приезжайте
В действительности почтовый голубь ослеп. Его ослепил некто Бритва. Этот Бритва вообще косил кого придётся, не щадя ни птицу, ни человека. Издревле местное население угнеталось и угнетало других. «Жизнь в России стоит недорого, — отступал автор. — «Чтоб ты сдох» — вот самое распространённое в стране пожелание. Дальше следует «чтоб мне сдохнуть» и «ёб вашу мать». Как видим, о снисхождении здесь ни к себе, ни к другим никто и не помышлял». К слову сказать, «человека-бритву» придумал сам Митя. Он рассказал о нём Джони, тот вдохновился и даже сочинил как-то небольшое эссе о проблемах офтальмологии в современном обществе.
Итак, Джони и Вика Россохина отправляются в гости к Ивану Тургеневу. Путь не близкий, но он хотя бы последний — это чувствуется во всём. В дороге они становятся свидетелями необычайных происшествий. Одни из них реальны, другие — нет, но и фантастическими их не назовёшь. К примеру, у Музея Альберта и Виктории в Лондоне они встречают красноармейцев на танке и тут же — Эмили Бонер, взволнованную и убегающую что есть мочи от безумцев.
В тот же день над ними загорелся и упал аэроплан. Небывалое событие. Но едва над рытвиной улеглась пыль, из неё вылез пилот и, как ни в чём не бывало, пошёл к себе в ангары. У перрона вокзала неподалёку собрались люди. Аэронавт улыбался. Завидев его живым и невредимым, Вика и сама залилась безудержной радостью, а у буфета оживилась весенняя муха. Она потирала лапки и приветливо озиралась. «День заладился, — бесновалась она, — пьеса удалась!» Пьеса и вправду удалась. Снаружи их поджидала зелёная карета. Занавес опускался. Редкие аплодисменты доносились к ним из зала. «А я и не знала, — сказала Vi, и Джони услышал, как падают листья, — что мы артисты».
Надо будет Вике почитать, подумал Захаров.
Мысль о театре показалась ему симптоматичной. Значит, и Джони туда же: как и Vi, он склонялся к Голливуду. Весь этот бедлам и был настоящим спектаклем. Комедия с элементами драмы, мелькнула мысль, и Митя вдруг припомнил свою прежнюю работу в театре «Фэст», затем в «Огниве» ну и, конечно, практику в православном «Гласе», где у него украли сначала ботинки, а там и веру.
Между тем наши герои продолжили путь, когда им навстречу попался вирус свиного гриппа. Поубивав на Земле людей и животных, Swine Flu стремительно улетал на другую планету. И для бактерии, и для планеты начиналась новая жизнь: со сверхчеловеческой целью и ценностью, как писал Николай Бердяев в «Философии свободы». «Вот чего не понимает и не принимает современный гуманизм», — настаивал он, и оказался прав: достигнув пояса астероидов, Swine Flu притворилась Иисусом Христом. Впоследствии она припишет себе механизм эволюции, а для устрашения паствы построит прекрасный храм в стиле Брунеллески.
Теперь уже и Джони не удержался. «Современному гуманизму, — вступил он в полемику, — и впрямь тяжело принять превосходство бактерии, прикинувшейся Иисусом Христом. Ведь в его основе лежит прежде всего ЦЕННОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ». «Оставьте, Джони, ваш рационалистический дух, — отвечал ему Николай Бердяев. — Прекрасные храмы, — продолжал он, — статуи и картины, богатый культ и культуру ВСЕЛЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ ХРИСТОВА ставит выше человеческого счастья лишь по одной причине: благополучие Джордано Бруно и Галилея — ничто в сравнении с необъяснимой религиозной тайной».
А с виду не скажешь. Вспомним, к примеру, герра Шикльгрубера, полковника Каддафи или Ульянова на броневике. С обложки «Философии свободы» на Джони смотрело тщедушное лицо старика: детские черты, печальные глаза и умный лоб. Лишь печаль в глазах и отвращение к коммунистам сближали Николая Александровича с фотографом «Прекрасного мира».
Религиозная тайна против здравого смысла, подытожил Митя Захаров, приёмщик брака. Словно проникшись «Философией свободы» и испугавшись Господа нашего, египетские крестьяне поубивали своих поросят. Джони и Vi лишь с грустью смотрели за происходящим, но ни крестьянам, ни поросятам помочь не могли. Так же как и Swine Flu, поросята не выбирали сцену, они не катались в зелёной карете, и судьба пилота им была безразлична.