Магазин потерянной любви
Шрифт:
Оттолкнувшись от микрочипа с анимэ, он поразмыслил о самих анимэ, припомнил японский кинематограф и вдруг подумал об Элис. Она по-прежнему жила в Токио. Судя по её последним фотографиям в «Фейсбуке», Алиса была вполне счастлива. У неё также появились определённые черты японской индивидуальности. Не то чтобы глаза или выдающиеся скулы, нет — тут что-то другое. Митя интуитивно улавливал совершенно другой образ мышления. Да и речь её стала более конструктивной, чуть заискивающей и в то же время более воспитанной, что ли.
В тот же день он позвонил ей и предложил долю в проекте. По замыслу, она и Алекс должны были официально представлять «Виртуальный клон» в Японии
Элис согласилась, но потребовала отдельный интернет-магазин со своим форумом («Для обратной связи», — сказала она) и рекламой по своему усмотрению. Иными словами, Алиса хотела большей независимости. Она сама будет раскручивать свой сайт, сама будет окупать его и размещать на нём ту рекламу, которую посчитает наиболее привлекательной. Взамен она будет поставлять в главный офис клиентов из Японии и стран Океании. «Возможно, займусь ещё австралийцами, — добавила Гончарова и рассмеялась. — Если, конечно, вы не против».
Нет, Митя был не против. Он ничем не рисковал. К тому же он чувствовал, что Элис нравится. Казалось, она давно хотела заниматься их клонами, но стеснялась попросить об этом.
— Голуби и воробьи вполне уживаются на одном газоне, — попрощалась Алиса.
Вот вам и синтез христианской добродетели с японской почтительностью. Повесив трубку, Захаров ушёл в раздумья. Он вдруг понял, что ничего не знает об этой стране. Он читал японских писателей, смотрел анимэ, фильмы японских режиссёров и слушал японские панк-группы. Митя с удовольствием покупал японскую технику, обедал в японских кафе, да и вообще отдавал предпочтение японской кухне. И всё равно — Япония хоть и казалась ему вполне понятной, он не знал её. Он не знал её истории и политического устройства. Он ничего не знал об их религии, насколько религиозны японцы и есть ли у них вообще какой-нибудь Бог.
Впрочем, без разницы. Если разобраться, японский бог волновал его меньше всего. Что его волновало, он и сам не знал. В рождественские дни он много думал, но особого интереса ни к чему не испытывал. Перспектива «Виртуального клона» представлялась размытой. Как будто чего-то не хватало. Чего-то не хватает, терялся Митя. Он даже съездил повидать свою дочь от первого брака, но и это не помогло. Никакой близости с нею он не почувствовал. И уж тем более он не чувствовал никакой близости к своим прошлым жёнам. Можно сказать, в их отношении у Мити не было ни сожаления, ни боли потери.
Виртуальность — вот что смущало его в собственном проекте. В голове то и дело возникала мысль о роботах. Глупая мысль. Митя понимал, что никогда не станет ими заниматься. Что толку огород городить: слишком сложно и дорого. Да и как представить робота в роли объекта возвышенной любви? Даже в будущем эта перспектива казалась нереальной. Тем не менее он думал. Именно японские научные лаборатории всё ещё поддерживали его сомнения. Остальное же было Голливудом. Пересматривая и перечитывая фантастику на эту тему, он словно время терял и
Может, оно и к лучшему, говорила Vi. Они часами обсуждали возможность материализации, но всякий раз возвращались к началу. В отличие от секса любовь не может быть материальной — это и был их компромисс. Наговорившись, они заказывали пиццу у «Красных ворот», ставили Anti-Flag, The Menzingers или O\'Brother и подолгу занимались этим их сексом, не испытывая друг к другу ни малейшей влюблённости.
В ночь на 25 декабря он вышел из дому, сел в машину и не спеша приехал в Измайлово. Казалось, только здесь он и мог испытать распрекрасные чувства: постоять на метели, взглянуть на Первую звезду и, таким образом, встретить Рождество, как того и требовало христианское учение — в смирении. Падал снег, лёгкий мороз пощипывал руки. Митя вглядывался в небо, а там лишь пакеты GPRS летали туда-сюда.
Пришли SMS от Тайки и Vi. Чуть позже написала Хьюлет, а там и Наташа Рёнэ. Подходил к концу 2020 год. Уже 20 лет он прожил под русским триколором и при полном отвращении к нему. Митин договор с властью, гарантированный, казалось бы, Конституцией, не работал. Как и миллионы его соотечественников, он ощущал себя здесь чужим. Словно иностранный турист с просроченными документами и потерявший любовь.
Итог двадцати лет обескураживал. Конституционные права в России соблюдались лишь при условии полной поддержки правящей партии и президента. Остальные недвусмысленно считались врагами народа. Специально ВРАГИ не преследовались, но при малейшем их контакте с представителями власти всегда находился повод или отказать им, или отложить их дело на неопределённый срок. «ВЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОЛЮБИТЕ НАС» — вот каждодневный слоган «Народного фронта», объединившего в себе наиболее отвратительные политические силы: КПРФ, ЛДПР, Партию русских патриотов, Союз антисемитов и с десяток молодёжных движений националистического толка.
Надо сказать, их и вправду полюбили.
Приличный человек сто раз подумает сегодня — выходить ему из дому или нет. Его жизнь теперь зависела от внешних факторов: в какую одежду он одет, что говорит и какая ветошь на нём. Лучше бы это была красно-коричневая ветошь. В противном случае, даже выйдя за продуктами, он рисковал не вернуться. Продукты — и те снабжались надписью «Соответствует ГОСТ».
У них теперь всё соответствует ГОСТ, размышлял Митя рождественской ночью в Измайловском парке. Добавим к этому жесточайший экономический кризис и его последствия. В моральном плане Митя держался лишь благодаря чтению, работе и твёрдой позиции Запада. Европейские страны хоть и зациклились на своей толерантности, США по-прежнему демонстрировали чёткое понимание границы между добром и злом. Особенно молодцы республиканцы. Вот кто не даст в обиду слабого. Человеческое достоинство и поныне оставалось главной ценностью Соединённых Штатов Америки, а не деньги (как принято считать в России) или пресловутая терпимость.
Толерантность хороша в мелочах, не сомневался Митя. Там же, где выбор стоит между достоинством и унижением, ни о какой терпимости к злу не может быть и речи. Деньги? Почему нет. Деньги становятся ещё желанней, если вы зарабатываете их, защищая достоинство и свободу ни в чём не повинных граждан. Деньги в этом случае приобретают ещё большую ценность. Они теряют в цинизме, зато получают определённый вес благородства.
Добрую половину жизни Митя провёл среди униженных и оскорблённых. Лицемерие стало обыденной практикой «Народного фронта», пришедшего к власти демократическим путём, признанного ООН и творящего зло на вполне законных основаниях.