Магическая Трилогия: Спящая Красавица
Шрифт:
Когда он дочитывал уже пятый дневник, у кровати Грейс дежурила Дэвиэна. Она как раз закончила какую-то из процедур и, поправив Грейс одеяло, опустилась в кресло.
— Добрый вечер, Дэвиэна, — произнес Виктор.
Сиделка улыбнулась:
— Доброй ночи, скорее, мистер МакИвори. К тому же я с Вами уже здоровалась сегодня. Но Вы были так увлечены… — она поджала губы и закатила глаза.
Виктор пожал плечами, потом встал и потянулся. Дэвиэна все это время не сводила с него глаз. Казалось, он мог физически ощутить ее взгляд. Она явно хотела ему что-то сказать, но не решалась.
— Вы
Одного дневника не хватало. Пятый был дописан еще года четыре назад, а значит, где-то должен был быть еще один. "Если, конечно, она не перешла на блоги…" — мысленно одернул себя Виктор, обыскивая ящики. Потом он посмотрел на полках, но и там ничего не нашел. Шестого дневника нигде не было.
— Почему Вы такой холодный? — голос Дэвиэны словно выдернул его из задумчивости. Казалось, она сама пожалела, что решилась задать этот вопрос.
— Какой? — Виктор понимал, что она имеет в виду, но не был уверен, что хочет поддерживать этот разговор.
— Вы выглядите так, словно Вам все безразлично. Такой холодный. Делаете мистеру Льюису одолжение, — она поморщилась. — Но я видела Вас, когда Вы просыпаетесь. Вас что-то мучает.
Виктор нахмурился. Он не просто не любил говорить о себе, он это ненавидел. И тем более он не любил показывать людям, что ему может быть больно.
— Это личное, Дэвиэна, и я не думаю, что Вы можете хоть немного претендовать на звание психиатра, который помог бы мне с этим справиться.
— Если Вам больно из-за чего-то, думайте о родителях, которые теряют детей. О бедных женщинах в Африке. Хороший мотиватор, — Дэвиэна потянулась к книге.
Виктор замер в недоумении. Он не любил говорить с другими людьми о том, что чувствует, потому что ни один человек не сможет полностью ощутить те же эмоции, что и он. Чужая боль всегда кажется меньше, чем своя собственная. Слова — это лишь малая часть из того, что называется общением. Слов не может быть достаточно.
— Вы правы, Дэвиэна, — он направился к двери. — Но я не собираюсь это с Вами обсуждать.
Глава 6
Учитель
Учитель всегда ассоциировался у Виктора с несколькими вещами: глёг, женщины, способность делать деньги из ничего и какой-то неповторимый уют. Виктор подозревал, что это действие какого-то заклятия — стоило Грегу появиться в комнате, как все присутствующие там люди тут же расслаблялись. Даже в своих стильных тройках от модных кутюрье Учитель казался тем самым человеком, которого рисуют на новогодних открытках.
И в то же время он был настолько гротескным типичным британцем, что порой становилось жутко.
Еще одна вещь, о которой стоит упомянуть, говоря о Грэге — это его искусность. Учитель был настолько опытным и мудрым Магом, что Виктору порой казалось, что ему самому таким никогда не стать.
А ещё он всегда знал, когда Виктор звонит ему. Он словно ждал этого момента, заранее предугадывал его.
И этот раз не стал исключением.
— Виктор, ты давно не звонил, — Учитель говорил так, будто они продолжали прерванный пару мгновений назад
Это была еще одна из его особенностей. Он никогда не прощался и не здоровался, словно беседа и не заканчивалась, что по-своему сковывало. Казалось, что он всегда рядом и в любой момент может выйти откуда-нибудь из-за угла, стряхнуть со своего пиджака от Жана-Поля Готье пару пылинок, и начать разговор с того же, на чем он оборвался, когда они беседовали последний раз, даже если это было пару лет назад.
— Ты ведь знал, что Оливер как-то в этом замешан, — так же не здороваясь начал Виктор.
— Конечно. Это была вторая причина, по которой я отправил туда именно тебя. Первой был тот пункт его письма, в котором он просил прислать ему лучшего из нас.
Во всех словах Грега всегда был подвох. Всегда. Он никогда не раскрывал своих планов до конца, постоянно утаивал что-то важное, как будто хотел подтолкнуть Виктора к пониманию своих идей, не объясняя их. Это были его маленькие тонкости в обучении. Виктор бы злился, но он уже настолько привык к скрытности Учителя, что в какой-то момент это перестало даже раздражать.
— Значит, знал, — Гадатель потер лоб и сел в кресло. — Попробуй хотя бы раз рассказать мне заранее обо всем. Вдруг неплохо получится? — он вздохнул. — В любом случае, Оливер знает причину, по которой она спит, но не хочет в этом признаваться.
— Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, — сказал в ответ Учитель. Он замолчал и какое-то время в трубке были слышны лишь его шаги. Виктор отчетливо представил себе, как Грег ходит по комнате туда-сюда. — Твое предположение, что он к этому причастен, правильное. По крайней мере, у меня он вызвал слишком много подозрений.
— Он слишком спокоен, — Виктор кивнул, хотя отдавал себе отчет, что едва ли Грег сможет это увидеть. — Вчера еще нервничал, руки тряслись, но сегодня — спокойнее морской черепахи. Собирает вещи, заказывает билеты.
— Мне кажется, он и сделал с ней это, — тихо произнес Учитель и замолчал. Он хорошо знал Виктора и понимал, что тому нужно какое-то время, чтобы успокоиться.
И он был прав.
Гадатель вспоминал, каким огромным количеством энергии и яркости были пропитаны всего-лишь страницы ее дневника. Мысль о том, что мистер Льюис мог сознательно сковать свою дочь узами вечного сна, отправив ее в тот мир, который чужероден и опасен даже для таких, как Виктор, приводила его в бешенство. Он злился до зубовного скрежета, до головокружения.
— Не предпринимай ничего. Просто дай ему делать то, что он запланировал. Дождись, пока он оступится, — донеслось из трубки. Виктор закрыл глаза и быстро досчитал до десяти, пытаясь успокоиться.
— Ему лучше быть поосторожнее. Конечно, я не Крысолов, но…
— Нам всем повезло, что ты не такой, как Крысолов.
Они замолчали. Разговор не клеился — то ли потому, что они давно перестали говорить о чем-то, кроме как о делах, то ли потому, что им не хватало возможности поговорить лично. Телефон не передавал ни выражения лица, ни попыток объяснить что-то жестами, так что Виктор боялся, что что-то упустил. Боялся, что не сможет объяснить всё правильно.