Магическая трубка Конан Дойла
Шрифт:
— А почему вам нужна темнота? При свете что, слабо с духами общаться?
Надо отдать должное магистру, он не поддался на дешевую провокацию, доброжелательно пояснив:
— Дело в том, мой юный друг, что энергия, с которой мы имеем дело, представляет собой вибрацию эфира, и в то же время она есть не что иное, как свет. В темноте мы получаем возможность соединить эти связи. Вы же хотите увидеть Лавра?
— А мы его увидим? — ехидничал художник.
— С таким скептическим настроем вряд ли дух дорогого вам человека почтит нас своим присутствием, — начал терять терпение магистр. И с раздражением
— Илья, я тебя умоляю, — сделала просительную физиономию Виктория.
— Да, Илюш, уймись, — цыкнула на друга Катерина.
При неверном свете пляшущего пламени свечей Вика увидела, как Илья переглянулся с недовольной Катериной и снова спросил, провоцируя столичную знаменитость:
— А что насчет материализации мыслеобразов? Или как там у вас в афише написано? Вы нам что-нибудь материализуете?
— Несомненно, мысль материальна, — глубокомысленно откликнулся гастролер. — Однако далеко не все так просто, как вам кажется, юноша.
— Да бросьте, магистр! — усмехнулся Илья. — Хотите, я сейчас материализую живую птичку?
— Илья, прекрати, — нахмурилась Катя, смутно догадываясь о намерениях приятеля, но было уже поздно.
Вытянув губы трубочкой, парень негромко свистнул, и вдруг из дальнего конца студии, из-за старых мольбертов вылетел черный как смоль ворон и устремился к столу. Описав под стеклянным потолком широкий круг, птица, задевая крыльями стены, спикировала в центр стола и, склонив голову набок, пристальным взглядом круглых глаз уставилась на магистра. В помещении возникла паника. Завизжав, девушки бросились к двери. Поднялся с кресла и магистр, пятясь и не спуская с ворона глаз, двинулся в сторону выхода, боясь повернуться к птице спиной. И только Иван Иванович продолжал сидеть за столом, глядя на полотно с белой церковью перед собой.
— Ну и как вам моя материализация? — самодовольно усмехнулся Илья вслед разбегающимся спиритуалистам.
— Илюшка, как тебе не стыдно! — вскипела Катя. — Зачем ты Фауста приволок? Ты же все испортил!
С вызовом глядя на магистра Мира, задом добравшегося до двери, парень негромко свистнул, и ворон, взмахнув крыльями, перебрался к нему на плечо. Немного постояв у дверей, магистр вернулся к столу. Но вернулся не для того, чтобы продолжить сеанс, а для того, чтобы забрать трубку.
— Думаю, ни о каком продолжении не может быть и речи, — обиженно заявил он, окидывая стол цепким взглядом в поисках своей вещи.
Но в пепельнице ее не оказалось. Не было трубки и под столом, куда она могла случайно закатиться во время паники.
— Прошу извинить меня за недоверие, но я требую, чтобы никто из помещения не уходил, — не терпящим возражения тоном заявил медиум. — И будьте добры, включите свет. Так удобнее осматривать студию.
Ближе к двенадцати ночи, после тщательных поисков в самых дальних уголках помещения стало наконец понятно, что в студии трубки нет.
— Это уже не смешно, — хмуро сообщил магистр Мир, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. — Нужно обратиться в полицию.
— Это Илюшка, должно быть, спрятал трубку, — вдруг осенило Катерину, которой с самого начала не нравилась вся эта затея с выводом
— Ну что ты, Кать, такое говоришь? — вступилась за приятеля Виктория. — Илья ничего не брал.
— А вот мы сейчас проверим. — Катерина решительно шагнула к художнику. — А ну-ка, давай! Выкладывай все из карманов!
— Да ладно, Катька! Ты это серьезно? — Он иронично вскинул бровь.
— Само собой! Почему бы тебе не показать, что у тебя в карманах? Я, например, могу! Вот, нате, смотрите!
Аниматор расстегнула сумочку и одним резким движением вытряхнула ее содержимое на стол. Затем стала швырять на клеенку то, что было в карманах. Рядом с расческой, косметичкой, портмоне и паспортом шлепнулись несколько монет, ключи и начатая пачка ментоловой жвачки. Глядя на разошедшуюся Катерину, и Вика стала робко выкладывать на стол все, что у нее было в сумочке. Последними сдались мужчины. Под негодующим взглядом магистра художник небрежно вывернул пустые карманы и победоносно взглянул на соперника. Не предъявил содержимое карманов только Иван Иванович. Он так и продолжал сидеть в кресле, откинувшись на спинку, и сверлить взглядом картину.
— Уважаемый, — тронул его Илья, на плече которого по-прежнему сидел черный, как вакса, Фауст. — Потрудитесь показать свои вещи.
Иван Иванович никак не отреагировал, и художник похлопал его сильнее. Голова седовласого красавца дернулась и, точно утратив опору, упала на грудь. Руки, лежащие на столешнице, скользнули по столу и безвольно повисли вдоль тела.
— Иван Иванович! — кинулась к поклоннику Катерина. — Что с вами? Ему плохо! Он без сознания! Вика! Ты же медсестра! Сделай что-нибудь! Это все твои шуточки с вороном! — обрушилась она на Илью. — Пока «Скорая» приедет, он тут у нас окочурится!
Вика несмело приблизилась к обмякшему на кресле представителю богемы и взяла его запястье, стараясь найти пульс. Пульса не было, но медсестра решила об этом промолчать. Вика до сих пор чувствовала дрожь в коленях, ибо это она, пользуясь суматохой и темнотой, взяла из пепельницы трубку и, повинуясь вкрадчивому голосу, звучащему у нее в голове, вынесла из студии. Пробежала до котельной и положила трубку на бетонный фундамент ограждающего «Чайку» забора, под цветущий куст акации. После чего, никем не замеченная, вернулась назад, в студию, стараясь не думать о том, что потихоньку сходит с ума.
Англия, 1918 год
Лили Лодер-Саймондс поселилась в Уиндлшеме вскоре после бракосочетания Джин и сэра Артура. Встречаясь с лучшей подругой леди Дойль за столом, секретарь внимательно присматривался к этой бесцветной даме, страдающей сильной одышкой из-за бронхиальной астмы, и пришел к выводу, что именно она поможет заинтересовать супругу шефа спиритуализмом. Даже слепой бы увидел, что Лили безответно влюблена в хозяина дома. Она бросала на Конан Дойля красноречивые взгляды, от которых растаял бы даже холодильный шкаф. Однако влюбленный в собственную жену писатель ровным счетом ничего не замечал. Он был с миссис Лодер неизменно учтив, вежливо разговаривал с ней о спиритических сеансах, когда находил для этого время, но не более того.