Магические приливы
Шрифт:
— АРРАТ НАСУ САР О.
Магия оторвала Аарона от земли и подняла в воздух, вытянув его ноги и руки.
— АРРАТ УР АХУ КАРСАРАН.
Его руки хрустнули, кости сломались в слишком многих местах, чтобы сосчитать. Аарон закричал. Его магия плескалась вокруг него, обжигая, но не могла противостоять моей.
— АРРАТ УР ПИРИД КАРСАРАН.
Кости его ног сломались со звуком взрыва петарды.
— ОХИР ГАМАР.
Человеческая груда раздробленных костей, которая раньше была Аароном, упала
Морские свиньи снова превратились в морскую воду. Океан отхлынул через пробоину в корпусе, оставив после себя лужи.
Я приподняла голову Аарона за волосы и повернулась к старику.
Он упал на колени и с глухим стуком ударился лбом о пол.
Мой голос был хриплым.
— Кто-нибудь ещё считает себя богом?
Его голос дрогнул.
— Нет, госпожа.
— Хорошо.
Я повернулась к девяти пленникам.
Цепи на их лодыжках никуда не исчезли. Черт.
— Дарин? — позвала я.
Он испуганно посмотрел на меня.
— Я друг твоего отца.
Дарин уставился на меня, явно шокированный.
— Моего отца?
— Да. Томаса. Мне нужно, чтобы ты объяснил мне, что здесь происходит.
* * *
Сундук с золотом лежал на морском дне, примерно в 20 футах глубиной. Вода была кристально чистой, и с моего места на краю пробоины в корпусе были видны все детали. Деревянный ящик размером с мусорный контейнер покоился среди валунов с коралловой текстурой, покрытых морскими звёздами и ежами. Резная крышка была откинута, открывая сверкающее сокровище внутри — груду золотых монет, ярко-жёлтых, как яичные желтки, сложенных в небольшую гору и украшенных сверкающими драгоценностями. Божий выкуп. Буквально.
Аарон попросил у Мэнаннана силы и богатства. Он показал мне свои силы. Этот сундук был обещанным богатством.
— При первом погружении каждый получает монету, — сказал Дарин. — Всего одну. Как только касаешься золота, тебя заковывают в цепи.
Их цепи вели к этому сундуку, отрастая из него, как корни.
— Как только берешь первую монету и оказываешься прикованным, ты несешь её Аарону, и он отправляет тебя за следующей. Только ты можешь нырять сколько угодно, и это не будет иметь значения. Ты можешь прикасаться к сундуку, можешь собирать монеты, но когда ты попытаешься достать их из воды, они исчезнут.
— А почему Аарон не стал прикован, когда коснулся тех первых монет? — спросила я.
— Как только достаешь монету из воды, её сможет взять любой, — сказал Дарин. — Но только Аарон мог ею воспользоваться.
Так что каждая из монет Аарона была из того сундука и стоила свободы ныряльщику. Он сам не нырял за монетами. Иначе он был бы прикован, как и остальные. Нет, он, должно быть, подозревал, что выкуп Мэнаннана был с подвохом. Должно быть, он нанял какого-то морского жителя, чтобы тот принёс их, и как только он оказался в ловушке сундука, Аарон начал похищать людей.
Каждая из этих монет излучала магию, и она была сильной. Чем больше монет, тем сильнее становились
— Он заставлял нас нырять всё время, — сказала девушка. — Часами напролёт. Даже когда мы ничего не могли достать, он продолжал нас посылать.
Сокровище действительно не хотело, чтобы я его игнорировала. Я хотела продолжать смотреть на него. Я хотела нырнуть и прикоснуться к этим блестящим жёлтым монетам. Почувствовать, как металл трётся о подушечки моих пальцев.
Аарон, видимо, смотрел на него точно так же. Он мог видеть его, но не мог прикоснуться. Три года он смотрел на него. Должно быть, это медленно сводило его с ума.
— Аарон часто стоял прямо здесь, не так ли? — спросила я.
— Он часами смотрел на него, — сказала женщина с дерзким взглядом. — Наблюдал за нами, пока мы плавали туда-сюда, пытаясь принести ему золото. Ублюдок.
Я была права. Мэнаннан проклял Аарона за то, что тот осмелился прикоснуться к его ребёнку, и использовал для этого золото. Неудивительно. Он делал это и раньше. Однажды он соблазнил Кормака мак Арта, верховного короля Ирландии, серебряной ветвью с тремя золотыми яблоками, и Кормак так сильно захотел её, что отдал Мэнаннану свою дочь, сына и жену, лишь бы завладеть ею.
Это была адская ловушка. Мэнаннан, должно быть, разорвал ткань мира, соединив это место со своим побережьем, где его силы были сильнее всего. Он бросил сундук на своей стороне портала, полностью в своей власти и в своих владениях, а затем велел Аарону забрать его сокровище.
Золотой клад сверкал. Он был источником магии, который удерживал портал открытым. И каждый раз, когда кто-нибудь смотрел на него, Мэнаннан получал немного больше силы.
Потому что люди не просто смотрели на него — они жаждали этого.
Аарон хотел завладеть им, пленники хотели унести его, чтобы заслужить свободу, и все они невольно поклонялись Мэнаннану каждый раз, когда подплывали к нему. Его собственный генератор веры.
Это было не просто коварство. Это было макиавеллевское коварство.
Он совсем не захочет отказываться от этого.
— Ты можешь разорвать её? — Дерзкая женщина показала мне свою цепь.
Я покачала головой.
— Но я видела тебя. Мы все видели, как ты…
— Аарон был прав. У меня много магии, — сказала я. — Меня очень трудно сдерживать. Туата Де — хитрые и злобные. Они никогда ничего не делают просто так. Перерезать цепи — очевидное решение, и Мэнаннан предусмотрел бы это. Если я попытаюсь разорвать цепи, это может убить тебя.
Ее лицо исказилось.
— Так что же нам делать? — спросила девушка.
Потребовалось некоторое усилие, чтобы отвернуться от сокровища.
Я вернулась к сцене и запрыгнула на нее. Пять золотых монет лежали на полу, куда они упали, когда я разорвала свои цепи. Пять монет, но девять ныряльщиков.
Я посмотрела на старика, который всё ещё стоял на коленях, уткнувшись лбом в плитку пола. Он не двигался.
— Ты.
— Гарви здесь! — провозгласил он.
— Принеси мне остальные монеты. Все до единой. Я уже отрубила сегодня две головы. Не заставляй меня делать это в третий раз.