Магический код

Егорова Ольга И.

— Нет, ребята, ну вы детский сад прекратите устраивать, а? — послышался из-за стены голос Лоры.

Иван в это время увернулся от очередного удара, схватил Диану за плечи, притянул к себе и стал целовать. Она сперва сопротивлялась, но потом обмякла в его руках и сама обхватила его за шею, а полосатую водолазку уронила на пол.

— С ума сошел. — прошептала она, когда им обоим наконец пришлось прерваться для того, чтобы глотнуть воздуха. — Люди кругом. Столько народу, а ты… Вот если бы Танька сейчас зашла… Нет, я тебя правда убью…

Он поцеловал ее еще раз, а потом она выскользнула из его объятий и из кухни-прихожей. Иван прислонился к стене, чтобы отдышаться. И простоял у этой стены

достаточно долго, до тех пор, пока из-за стены снова не послышался голос Лоры:

— Иван? Вы там живой? Или она правда вас убила? Живой Иван появился в дверном проеме, Лора и Таня облегченно вздохнули, а баба Тася поднялась с дивана и сказала:

— Пойду я. Весело у вас, молодежь, но у меня дел дома полно. До ночи не управлюсь.

Они все вместе снова вышли в кухню-прихожую, проводили бабу Тасю, потом все вместе вернулись в комнату и сели на диван. Диана принялась рассказывать про Светку. Что та позвонила ей сегодня с утра и попросила прийти. Диана пришла к ней после тренировки, принесла ей целый килограмм пончиков и поговорила со Светкиной матерью, которая накануне начала лечиться от алкогольной зависимости в реабилитационном центре. В ту ночь, когда Светка была в больнице, она вдруг проснулась, посмотрела на часы и поняла, что, если в три часа ночи десятилетней дочери нет дома, — это страшно.

Потом Лора сказала, что через три дня у ее матери день рождения и она совсем не знает, что ей подарить. Долго обсуждали вопрос подарка и в конце концов сошлись на том, что это должна быть новая швейная машинка. Мать Лоры шила — не на заказ, а ради удовольствия — потрясающие и очень стильные кожаные штучки и потом раздаривала их друзьям. А вот на машинку жаловалась уже давно, года два наверное, поэтому новая машинка станет для нее, пожалуй, лучшим подарком.

Таня рассказала про свои школьные успехи и про двойку по поведению. Двойку по поведению Таня получила за то, что огрела портфелем по голове известного хулигана Лешу Бабушкина. Леша Бабушкин, как выяснилось, удар портфелем по голове заслужил. Поэтому и Диана, и Лора, а вслед за ними и Иван одобрили Танин поступок и сказали Тане, что она молодец.

Потом Лора сказала, что ужасно хочет чаю. Диана поднялась было, чтобы заварить этот чай, но Иван ее остановил и сказал, что с чаем справится сам, а она пусть отдыхает, потому что устала. Диана возразила — ничего она не устала и к тому же не инвалид, чай заварить сможет. Иван объяснил, что ничего такого не имел в виду, просто хотел сделать ей приятное. В результате этих препирательств они оказались на кухне вдвоем. Следом за ними вышла и Лора — как выяснилось, она просто собиралась выбросить в мусорное ведро фантики от конфет, которые валялись на диване. Уходя с кухни-прихожей, Лора нечаянно задела плечом дверь, и дверь закрылась. И Иван остался вдвоем с Дианой за закрытой дверью.

— И не вздумай ко мне приставать, — сразу же заявила Диана, точно разгадав его намерения.

— Вот еще. Больно надо мне к тебе приставать. Сама пристанешь, если захочешь, — равнодушно ответил Иван, наливая доверху большой пузатый чайник — красный в белый горох, родной брат знаменитого фартука.

— Ах вот как, — злорадно усмехнулась Диана, доставая из шкафа маленький пузатый заварочный чайник.

— Вот так, — подтвердил Иван, надевая на носик большого пузатого чайника свисток.

— А если я не захочу? — поинтересовалась Диана, доставая из шкафа упаковку черного чая.

— Это исключено, — заявил Иван, включая газовую конфорку.

— С ума сойти, — сказала Диана, обхватив его руками за шею. — Какой ты наглый и самоуверенный тип.

— Ага, я такой, — прошептал Иван, нежно коснувшись губами мочки ее уха. — Самоуверенный и наглый. Ужасно наглый… И ужасно самоуверенный…

— Я

ужасно… ужасно соскучилась… ужасно по тебе соскучилась…

Больше они не разговаривали.

Ровно через одну сотую долю секунды где-то на другой планете раздался странный и оглушительный свист. Иван все надеялся что он прекратится сам по себе, но свист не прекращался — наоборот, становился все громче. Диана пробормотала ему в губы что-то непонятное: «Чайник кипит». Все это время она говорила только «О господи» и «Ах ты мой хороший» и еще «Ужасно соскучилась», такие простые и ясные слова, а теперь вдруг сказала что-то совершенно невразумительное про какой-то чайник, который кипит. Иван сперва не мог понять, что это за чайник и как это бывает, когда этот чайник кипит, и какое он вообще имеет к ним отношение, и понял только в тот момент, когда она, отстранившись, выключила наконец газ на плите и заставила чайник замолчать.

— А, чайник… Черт, что это он так быстро закипел?

— Не знаю. Странный какой-то сегодня. В первый раз с ним такое, обычно его не дождешься…

Он снова притянул ее к себе. Но она отстранилась:

— Ну, хватит уже. Мы с тобой правда как маленькие дети. Целуемся за стенкой украдкой. Как будто нам пятнадцать лет. Ужас какой-то.

— Ага, — подтвердил Иван. — Ужас. Дин, давай я… Давай я сегодня останусь. У тебя. Давай?

— Нет, Иван, не надо… Ты не обижайся, только… Я так не могу. Танька все время за стенкой. Ну ты представь, что будет, если она увидит?

— Так ночью же. Она разве просыпается ночью?

— Ну, в принципе не просыпается… Хотя иногда все же бывает. Знаешь, сон плохой приснится или заболит что-нибудь… Нет, я не могу так. Мы с тобой в прошлый раз вообще головой не подумали. Хорошо, что она не проснулась…

— Дин… Я так совсем с ума сойду. Совсем-совсем… Динка… Слушай, давай поженимся, а? Нет, правда, давай? У меня большая квартира… Четыре комнаты… У нас с тобой своя спальня будет, и у Тани своя комната, и у мамы своя… И еще гостиная останется, для гостей… Для Лоры и Мура… А можно, знаешь, дом построить. Я давно уже хотел дом построить. Большой, двухэтажный. Только жить в нем некому было. А если мы все вместе жить будем — ты, мама, я и Таня… Тогда нам как раз нужен будет большой дом… Давай, Динка, поженимся?

— Дурачок. Кто же из-за этого женится? Ты что такое вообще говоришь?

— Я тебе предложение делаю… И я не из-за этого… Я же тебя люблю. Я тебя правда люблю, помнишь, я в прошлый раз еще сказал?

— Дурачок… Предложение он мне делает… Любит он… Иван… Иванушка… Нет, не зря в сказках всех дурачков Иванушками звали…

— Да перестань, Дина. Я серьезно, я правда… Сама же говоришь, что скучала?

— Ну, скучала. Так я же не рассчитывала, что ты мне после этого предложение сделаешь. Я просто так сказала. Потому что правда скучала. Ну как же ты не понимаешь…

— Да что я должен понимать? Что, скажи?

— Это не так просто.

— Я понимаю, ты замужем. Тебе придется сперва оформить развод, чтобы выйти за меня. Но я подожду, я потерплю…

— Иван! Да что ты такое вообще говоришь? При чем здесь развод? Господи, стоишь тут на кухне между мойкой и разделочным столом… И в любви объясняешься… И еще предложение делаешь… У меня, между прочим, ребенок. Танька.

— Таньку я уже люблю. Я ее еще в прошлый раз полюбил. А сегодня полюбил еще сильнее. Я тоже раньше думал, что чужого ребенка полюбить невозможно. Что ребенок должен быть свой, чтобы его полюбить. А теперь вот полюбил Таньку и понял, что ошибался. И она ко мне вроде неплохо относится… Дин, выходи за меня, а? Если тебе не нравится между мойкой и разделочным столом на кухне, я могу где-нибудь в другом месте… На площади, например, при всем честном народе… Или в твоем спортивном зале…