Магическое растениеводство средней полосы. Теория

Шеверина Юлия

Он невольно зажмурился, готовый в любой момент начать извиняться перед застигнутыми в уборной дамами.

Медленно нажал на дверь. Подождал – тишина. Открыл глаза: намытый пол сверкал бликами, двери кабинок были приоткрыты, у длинной раковины вдоль стены никого не было.

Феликс проник внутрь, закрыл за собой. Подошел к третьей кабинке – единственной запертой.

– О чем задумался, открывай, – раздался недовольный женский голос из кабинки.

Феликс дернулся, рюкзак соскользнул с плеча, повис на локте.

–

Как? – он толкнул запертую изнутри дверь, путаясь в ремнях навешенных на плечи сумок.

– Посильнее, – ответили ему с той стороны.

Он нажал посильнее, хлипкая туалетная защелка хрустнула – дверь распахнулась.

Секретный агент Министерства Магии была замаскированная изумительно – в кабинке никого не было.

Феликс уставился на кафельную плитку на противоположной стене. Автоматическая кнопка слива мигнула красным огоньком, зафиксировала движение и шумно спустила в унитаз воду.

– Я здесь, болван, – раздалось ворчание снизу.

Феликс посмотрел под ноги. На полу, в лужице скользкой черной ткани сидела очаровательная белая кошечка с большими зелеными глазами.

– Катерина? – растеряно уточнил он.

– Для тебя – Катерина Ивановна, – ответила кошка и нервно дернула пушистым хвостиком, – чего стоишь?

– А что, – Феликс смотрел на кошку, – нужно делать?

– Маскировать место, – возмутилась она, повела маленькими аккуратными ушками, покрытыми такой тонкой шерсткой, что на самых кончиках сквозь нее просвечивала нежная розовая кожа, – в агенты теперь берут кого попало?

Рюкзак снова съехал с плеча, неудобно повис на локте.

– Я не агент, – начал Феликс в свое оправдание, – я стажер Зинаиды…

– О старые боги! – кошка закатила изумрудные глаза, – ведьма сошла с ума. Ладно, бросай сумки, помогай. Стажер, фш! А то у меня, видишь, – она потешно вытянула белоснежную лапку.

Феликс послушно уронил вещи на пол.

– Что делать?

– Тряпки в мусорку, – кошечка неловко вылезла из вороха черного шелка, – и быстро. Надо убираться.

Феликс живо сгреб и живо запихнул в пустое мусорное ведро лёгкое женское платье, и туфельки на высоком каблучке, оказавшиеся в самом низу вместе с крошечной дамской сумочкой. Её он отложил в сторону. Вдруг пригодится?

По громкой связи объявили, что до конца посадки на их рейс осталось несколько минут. Стажер подхватил с полу багаж.

– Идем?

– Куда? – шерсть на кошачьем загривке приподнялась. – Фш! Надо прикрыть, заметят, – она кивнула на мусорку, – Давай бумагу сверху!

Феликс спешно рванул рулон на себя.

– Мотай, мотай, не жалей, – приговаривала кошка, пока стажер огромный рулон, какие обыкновенно ставят в кабинках общественных туалетов, не отмотал до половины.

Когда он живописно уложил белый слой поверх черного, кошка заглянула в ведро.

– Плохо, – оценила Катерина

Ивановна старания Феликса, – ненатурально. Надо помять. И порвать. Живо! – приказала она.

Феликс оторвал от казенного рулона еще. Уже кусочками поменьше, смял и бросил сверху под пристальным наблюдением агента.

– Плохо, очень плохо, – результат ей снова не понравился.

– Почему?

– Слишком все чистое. Вёдра в женских туалетах не видел что ли? – недовольно пробормотала кошка, выпуская когти.

Полоснула пару раз по бумаге, размахривая край.

– Как-то не приходилось, – честно признался Феликс, – а что туда нужно для достоверности?

Кошка скосила на него зеленющие глаза:

– Лучше тебе не знать, – и добавила печально, – эх, крови бы немного. Тогда точно никто сюда не полезет… Так, у меня помада есть.

Феликс, не дожидаясь дальнейших указаний, распотрошил дамскую сумочку, в которой ничего, кроме ключей и помады, не оказалось.

– Все в мусорку, – сказала кошка, когда он достал тюбик с жидкой алой помадой, – открывай и лей, быстрее!

Феликс засунул сумку с ключами на самое дно, подрагивающими руками открутил колпачок и быстро растряс содержимое поверху.

– Сойдет, – оценила кошка, – теперь помаду в ведро и рвем когти, – заявила она и метнулась к выходу, демонстрируя на своем примере правильный порядок действий, как вдруг остановилась. – И коробку с возьми.

Феликс хотел спросить «Где?», но тут увидел край небольшой бархатной коробочки в углу, прямо за злополучным ведром. Крышка на ней съехала вбок, открывая скомканную шелковую тряпочку – старую, почти истлевшую. В шелковом свертке что-то лежало, но времени рассматривать не было.

Феликс сунул коробочку во внутренний карман куртки и бросил последний взгляд на залитую алыми каплями мусорку.

Выглядело, будто в кабинке только что провели маленькое, но очень кровожадное жертвоприношение.

Феликс бросил узкий тюбик с жертвенной жидкостью на с краю, прикрыл мятыми листками и рванул за кошкой, стараясь не думать о том, что же обычно бывает в ведрах женских туалетов, если ЭТО – «сойдет».

Пассажирская очередь, судя по её отсутствию, успела перекочевать в самолет. У конторки с логотипом авиакомпании стояли две девушки в фирменных пиджачках.

На вопрос запыхавшегося Феликса, успел ли он, девушки ответили утвердительно.

– Животное – в переноску, – сказала одна из них, отрывая корешок посадочного.

– Что?

Кошка, то есть, Катерина Ивановна, успела доскакать до стеклянных дверей и теперь сидела перед ними, с интересом разглядывая металлическую ручку в метре над собой.

– Животное весь полет должно находиться в переноске, – равнодушно вежливо пояснила девушка.

Феликс растерянно посмотрел на сотрудницу авиакомпании.