Магистериум морум

Бэд Кристиан

На мальчика?

– Аро хорошо знал теорию, – усмехнулся Борн, вытирая слёзы. – Инкуб может только брать. Юноша нарушил естественное. И вызвал невозможное. Он не наш сын: не твой и не мой. Он – наша дочь!

– ? – маг хватанул воздуха и не мог его выдохнуть.

Борн посмотрел в бледное лицо Фабиуса и хмыкнул:

– Ну а теперь – попробуй-ка его выдрать! Вот визгу-то будет!

И он пошёл прочь. Но у порога Фабиус, кое-как отдышавшись, догнал его.

– А что же теперь делать? – спросил он шёпотом, склоняясь к уху демона.

–

Ты же обещал блины, а потом баню? А потом будем пить рябиновую.

– А как же... э-э... Она?

– Как-нибудь утрясётся.

– Может, зря ты прогнал Тиллит?

– Ещё чего! Это не та баба, что нужна ребёнку. Твоя кухарка нравится мне гораздо больше.

– Ну, это ты не видел её лет двадцать назад!

– Так она и сейчас не мегера. Тиллит – едва за триста, а она уже...

– Триста?!

Во дворе они опять столкнулись с возком.

Магистр Тогус спрыгнул из него и бросился к Фабиусу:

– Магистр Грабус желают…

Но Борн тут же возник на его пути, прикрывая бегство Фабиуса, и, стоило тому скрыться во дворе летней кухни, исчез сам.

В кухне было холодновато, и они подбросили дров. Кухарка внесла первую партию горячущих блинов. Магистр Фабиус сам разлил вино, не самое лучшее, что у него имелось, но надо же было с чего-то начать.

– Думаешь, мы справимся? – спросил он, глядя как Борн пробует первый в своей жизни блин. – А как же души? Ты же не сможешь питаться только блинами?

– Мне хватит врагов, я полагаю, – Борн прожевал и кивнул, одобряя блины. – Где женщины – там и враги.

– Мы справимся! – Фабиус с остервенением набросился на еду. Ему казалось, что он не ел целую вечность. – А вот что делать с магистрами… – пробурчал он с набитым ртом.

– А ты пригрози, что я их сожру? – предложил Борн и снова рассмеялся. Глаза его блестели.

– Знаешь, – признался Фабиус. – У меня сроду не выходило с девицами. – Нет, я любил и горел, но только одна смогла понять меня и дать мне тепло. Настоящее тепло. Это она похоронена в остове башни.

– Она простила тебя, маг. Иначе башня не устояла бы.

– Ты уверен? – нахмурился маг.

– А чего мне уверяться? Глянь в окно – вон она, лишь покосилась слегка. Да и врёшь ты насчёт настоящего тепла.

– Я – вру? – вскинулся магистр.

– Ну, не врёшь, так слепой. Ты – подливай. Чую, судьба нам поможет управиться и с девчонкой.

– Судьба… Я всю жизнь жил как-то поперёк…

– Баня, я думаю, поправит сегодня вечером и тебя, – фыркнул демон. – Не томи же, пей со мной. Не то я пойду и закушу этим назойливым Грабусом! Всё равно толку теперь от магов – как от козлов молока!

Глава 35. Последняя

Всё когда-нибудь заканчивается: терпение, нервы, патроны…

Народная мудрость

На земле и в Аду.

День 1-й.

Магистр Грабус застал-таки Фабиуса врасплох. Однако был он теперь уже совсем не так заносчив и резок в суждениях, ведь к тому моменту члены Совета Магистериума успели многажды убедиться, что магия их, если и работает, то так вяло и непериодично, что возлагать на неё большие надежды было бы опрометчиво. А, значит, не стоит ссориться и с хозяином острова, что дал им пищу, кров и защиту.

Потому гнев магистров слегка поутих, а может даже и не слегка, ведь теперь лишь сам Грабус топорщил волоски на голой стариковской шее, да и то больше от холода, остальные же маги чаще пришибленно кивали.

Стал ли магистр Грабус вежливее? Ну, нет, тут не помог бы и сам Сатана. Характер у старика был всё-таки двухсотлетней выдержки.

Магистры долго спорили с Фабиусом тонкими напряжёнными голосами, Грабус даже ногами топал … Кончилось тем, что Фабиус велел оседлать Фенрира, неудобных гостей вновь погрузили в возок, застелив его на этот раз для приличия ковром, и все вместе поехали общаться с крещёными.

Но единения магистры достигли совсем не потому, что Грабус сумел достучаться до совести Фабиуса, которая в последние дни обросла слоем жира не меньше, чем в кулак. Просто крещёные могли вот-вот сообразить, что не только мир изменился, но пали и магические оковы, не пускающие их на остров Гартин. А видеть чернь у себя на острове Фабиус не хотел даже в страшном сне.

Понятное дело, что магистр Фабиус не стал огорчать Борна приглашением в такую поездку. Демон читал в башне учебник по стихосложению, сильно заинтересовавший его, пока Фабиус улаживал с магистрами дела земные.

Однако когда повозка достигла холма, у которого крещёные жгли свои костры и варили похлёбку, демон сам вырос рядом с конём Фабиуса. Фенрир доверчиво потянулся к инкубу, и не прогадал, получив яблоко.

– Ты знаешь, – сказал Борн, похлопывая коня по морде. – Мне кажется, я сочинил свои первые стихи. Слушай!

Наутро выпал снег и сгладил...*

Закончить ему не дали.

– Вот он! – заорал бельмастый. – Наш бог!

Крещёные тут же кинулись к Борну, окружили и его, и Фабиуса, к счастью, не успевшего спешиться, и возок с магистрами.

– Бог! Наш бог! – кричали крещёные и тянули к Борну руки.

Тот морщился и не подпускал их близко.

Фабиус с облегчением размышлял о том, как им повезло, что хотя бы инкуб сохранил магию: «Видимо, магии в нём слишком много. Он же – голая стихия тьмы, – думал магистр. – Эвона как… А вот в человеке-то – слишком много всего намешано… А души людей? Куда же они пойдут теперь после смерти?»

Борн хотел размышлять о стихах, и крещёные быстро ему наскучили.

– Прочь, – сказал он. И видя, что его не понимают, возвысил голос. – ИДИТЕ ПРОЧЬ! НЕТ НИКАКОГО БОГА!