Магистериум морум

Бэд Кристиан

Однако когда повозка достигла холма, у которого крещёные жгли свои костры и варили похлёбку, демон сам вырос рядом с конём Фабиуса.

Фенрир доверчиво потянулся к инкубу, и не прогадал, получив яблоко.

— Ты знаешь, — сказал Борн, похлопывая коня по морде. — Мне кажется, я сочинил свои первые стихи. Слушай!

Он поднял руку и торжественно продекламировал:

— Наутро выпал снег и сгладил…

Закончить ему не дали.

— Вот он! —

заорал бельмастый. — Наш бог!

Крещёные тут же кинулись к Борну, окружили и его, и Фабиуса, к счастью, не успевшего спешиться, и возок с магистрами.

— Бог! Наш бог! — кричали крещёные и тянули к Борну руки.

Тот морщился и не подпускал их близко.

Фабиус с облегчением размышлял о том, как им повезло, что хотя бы инкуб сохранил магию: «Видно, магии в нём немеряно, он же — голая стихия тьмы, — думал магистр. — Эвона как… А вот в человеке-то — разного намешано… А души людей? Куда же они пойдут после смерти?»

Борн устал, он хотел размышлять о стихах, и крещёные быстро ему наскучили.

— Прочь, — сказал он. И видя, что его не понимают, возвысил голос. — ИДИТЕ ПРОЧЬ! НЕТ НИКАКОГО БОГА!

— Бога нет! Он сам сказал мне об этом! — воскликнул бельмастый, в экстазе закатил глаза и рухнул под ноги коню Фабиуса.

Фенрир захрапел, прижимая уши. Магистру Фабиусу стоило большого труда удержать его.

— Зачем вам Бог? — хмурился Борн, видя, что расходиться крещёные не собираются. — Бог не может существовать здесь, у него нет здесь цели. Люди — пища для демонов, потому демоны существуют. Чем должен быть занят ваш бог?

— Он должен учить людей!

— Охранять их своею милостию!

— Дать нам жисть вечную!

— Да что вы будете с ней делать, придурки! — не выдержал Грабус, высунув нос из повозки.

Фабиус фыркнул, осмыслив слова инкуба по-своему.

— А ты подумал о том, что людям-то — совсем не нужны демоны? — спросил он. — Люди-то демонов не едят!

И маг расхохотался, успокоив этим Фенрира. Тот знал — раз хозяин смеётся — битвы не будет.

Борн почесал надбровье, размышляя.

— Так ты и не увидишь их больше. Они не сумеют теперь так ловко входить снизу, если, конечно, люди опять не нарушат договор с миром вещным, развалив его на куски.

— Вещным?

— Прошлый мир ваш — был миром слов, этот — есть мир вещей. Стихии, сплетаясь, создают вещи текущего мира. Договор с ними требует веры в эти вещи, а не в огненные глубины Ада.

— А зачем этот договор стихиям? Они чем питаются?

— Восхищением, маг. Они создают мир, чтобы вы любовались им. Их пространство растёт от радости людей.

Крещёные внимали Борну, не смея даже шептаться во время его разговора с магом. Фабиус же откровения демона не привык принимать за полновесную

монету, и во всём искал скрытый или двойной смысл.

— А как же церкви? — спросил он. — Что они будут делать? Собирать для стихий радость?

— Церкви Сатаны скоро уйдут в небытие. Забудутся людьми. Станут страшными сказками. Ты видел сердцем, как церкви рушились, и я свидетельствую тебе — в каждом из ваших городов церкви лежат сейчас в руинах, и священники ушли из них. Теперь вы всего лишь смертны и можете распоряжаться своими душами как угодно.

— Значит, мы свободны теперь от Ада после смерти? — уточнил маг.

— Вы свободны исключительно от воли Ада брать с вас оговорённое. Но не от Ада, как собственного выбора души.

— Как это? Я не понял… — магистр почесал бороду. — Мне подумалось, ты сказал, что наши души больше не пойдут в Ад?!

— Если такова будет их воля. Учти, что многие души алкают Ада уже своею тяжестью. И душа не спросит тебя словами. Пресыщенная, она камнем рухнет в подходящий адский котёл.

— А если она захочет иного пути, то куда же она пойдёт?

Борн пожал плечами и неопределённо указал вокруг себя, потом ткнул пальцем в небо.

— Мир изменился, маг. Кто знает наверняка? — он задумчиво посмотрел вверх. — Ищите, пробуйте. Главное — у вас появилось право искать собственные пути. Может быть, где-то вы обретёте и желанное бессмертие? Некий эликсир? А может быть, там, в вышине, действительно есть боги, и с ними можно будет заключить договор? — Борн задумчиво обвёл глазами внимающих ему крещёных и неожиданно рассмеялся. — Вот только я не знаю, чем они питаются!

Фабиус покачал головой. Нет, ему больше не нужен был эликсир, длящий сознание без возможности жить полною чашей. То, как он жил, отняло у него и жену, и сына. Теперь он будет жить громко, быстро, наслаждаясь и страдая!

— Нет! — воскликнул магистр Фабиус. — Нам не нужна такая вечная жизнь, за которую потребуют плату. Мы будем искать свои дороги.

Крещёные возроптали.

— А как же мы без бога? — зачастил бельмастый. — Во что мы будем верить, а?

— Верьте в то, что его нет, — предложил Борн.

— А сможем ли мы? Ведь это — очень тяжёлая вера, — усомнился бельмастый.

— Сможете, — успокоил демон. — Верьте в свободу выбирать. В то, что каждый имеет право и силу идти куда угодно — при жизни и после смерти.

— А там, в небе, есть благостные места? Где не будет боли, страдания? — спросил бельмастый.

— Наверное, — пожал плечами Борн.

— Тогда мы будем верить в то, что лучшая жизнь ждёт нас после смерти! Там, в небе! — загудели крещёные.

Борн посмотрел на них, как на идиотов, но люди уже были счастливы.