Магистр
Шрифт:
Тут наш философский разговор был прерван самым бесцеремонным образом. Тот самый мальчишка, который сомневался в моей похожести на мой же собственный памятник, подошел ближе, а за ним подтянулись и остальные малолетние любители скульптуры, поглядывавшие на меня крайне заинтересованно.
– Мой отец говорит, – начал свое выступление малолетний заводила, – что этот мужик, – тут он ткнул не слишком чистым пальцем в мой монумент, – был самым замечательным чародеем…
Вопрос был явно провокационным, и ответа на него толпа юных некостинцев ожидала с большим интересом. Моя маленькая подружка хотела, видимо,
– Ну почему же «был», он и сейчас кое-что умеет.
– А слабо наколдовать нам всем по ледяной собаке?! – тут же ощерился маленький вымогатель, а толпа за его спиной одобрительно загудела.
Я присел на корточки рядом со своей подружкой и поинтересовался, обращаясь исключительно к ней:
– Что такое «ледяная собака»?
Она посмотрела на меня, как смотрит первоклашка на детсадовца, и пояснила:
– Это такая большая конфета на палочке, которую можно долго-долго облизывать.
– Угу… – задумчиво буркнул я, поднимаясь. – Значит, вам всем по ледяной собаке?… А может, одну на всех?…
И я, негромко фыркнув, слегка тряхнул правым рукавом.
В тот же миг за спинами детей раздалось негромкое, но достаточно угрожающее рычание. Мальчишки мгновенно обернулись и увидели, что в траве, оскалив здоровенные зубы и посверкивая прозрачными глазищами, сидит огромный ледяной пес. Именно из его прозрачной глотки проистекало то рыканье, которое они услышали.
Ребятишки, конечно, здорово напугались, но, надо отдать им должное, деру дали только трое. Правда, в числе этих троих был и их главный заводила. Остальные мгновенно перегруппировались, оказавшись за спиной у меня и моей маленькой подружки, и напряженно ожидали дальнейших действий выпрошенной ими ледяной собаки. Смелее всех оказалась девочка. Она лишь отступила на шаг, спрятавшись за моей ногой и ухватив меня двумя руками за штанину. Именно она первой и подала голос:
– Нет, это не та ледяная собака… Твою собаку нельзя облизывать…
– Ха, – довольно возразил я, – зато моя собака умеет рычать!
– Да?! – совсем расхрабрилась малышка. – Кому это надо, чтобы ледяная собака рычала, когда ее лижут. А может, она к тому же и кусается?…
– Да… – тут же раздался голос одного из пацанов. – Мы просили обыкновенных цветных ледяных собак на палочках… А тут такая… здоровенная…
– Вот как? – Я укоризненно покачал головой. – А не надо было у чародея просить чего-то обыкновенного. Чтобы получить что-то обыкновенное, колдовство совершенно не нужно.
Ребята понурили головы, осознав свою ошибку.
– Чтобы получить обыкновенную ледяную собаку, нужно действовать самыми обыкновенными методами, – продолжил я свои наставления и, оглядевшись по сторонам, заметил у самого выхода из сквера небольшую палатку уличного торговца.
– Ну что стоите, следуйте за нами… – подбодрил я заробевших мальчишек и, подхватив на руки малышку, двинулся в сторону обнаруженной торговой точки. Ребята двинулись следом. Сначала осторожно, а затем, сообразив, куда я направляюсь, гораздо бодрее, и еще бодрее после того, как я, проходя мимо прозрачного пса, плюнул в него и тот со слабым шипением растаял, слегка намочив придавленную траву.
Подойдя к палатке, я через
– Нельзя ли обеспечить этих юных джентльменов разноцветными ледяными собаками? За мой счет…
– Две серебряные монеты… – сердито ответила хозяйка ларька, непривычная, видимо, к столь несерьезному поведению взрослого человека.
Однако, когда я достал из кошелька требуемую плату, она поверила в серьезность моих намерений и принялась довольно шустро оделять конфетами окружавших меня мальчишек. А я спросил у сидящей на моих руках девчушки:
– Ну а тебе чего хочется?
– Я, как все… – немного смущенно прощебетала девочка и тут же получила свое лакомство.
Через пару минут я уже вновь сидел на своем коне и прощально махал рукой детишкам, оставшимся в сквере.
Пока я не выбрался из города, мне еще не раз довелось ловить удивленные, растерянные, любопытные взгляды прохожих. Но взрослые люди вели себя достаточно сдержанно, а ребятишки уже не успевали собраться достаточно большой компанией, чтобы задержать меня.
А скоро я вообще выехал за пределы города и припустился легкой рысью по хорошо укатанной дороге, ведущей на запад.
Деревни, достаточно часто встречавшиеся в пригороде Некостина, я старался проезжать побыстрее, а при возможности вообще объезжать стороной. Хотя в это время дня на деревенских улочках народу было немного, мне совсем не хотелось собирать вокруг себя зевак, ведь многие из жителей пригородных деревень наверняка видели мое скульптурное изображение. Но постепенно расстояние между этими маленькими населенными пунктами стало увеличиваться, а ширина дороги, наоборот, сужаться. Так что скоро я уже продвигался между облетающих рощиц и скошенных, но еще не перепаханных под зиму полей.
Вокруг было абсолютно пусто, если не считать больших черных птиц, напоминавших наших ворон, которые кружились невдалеке от дороги довольно большими стаями или по-хозяйски бродили в жнивье, что-то разыскивая. Впрочем, мне подумалось, что некоторые из этих птиц вполне могли бы быть перевертышами, отдыхающими в таком виде от работы в ночную смену.
Коня для меня подобрали действительно очень выносливого и ходкого. Он бежал ровной рысью так, что всадник вполне мог задремать в седле. Однако меня в сон не тянуло. Более того, чем дальше отъезжал я от гостеприимного городка, тем менее радужным становилось мое настроение и тем больше меня охватывало какое-то непонятное мне самому чувство опасности.
Я извлек из своего запасника оба клинка и разместил их на поясе, при этом пожалев, что не захватил свой арбалет. Правда, у меня было четыре метательных ножа и полный комплект подногтевых игл, но это было все-таки оружие ближнего боя. Впрочем, ничего не предвещало близкой драки.
Я уже довольно долго продвигался вперед среди красок осенней природы и ее прохлады. Дорога перевалила через довольно высокий холм, и внизу блеснула темным серебром излучина реки. По обоим ее берегам, словно прильнув к хорошо заметному броду, столпились низкие домики довольно большой деревни. Дорога, сузившаяся до звания широкой тропы, по которой чаще ходят пешком или проезжают верхом, чем ездят на повозках, сбегала вниз, к деревне, делая две петли, огибавшие огромные скальные обломки.