Магия для двоих

Лунэль

Подавился не только вампир, но и Аларик с Еленой, а так же Керолайн. Первородные спокойно восприняли новость, как и Мередит. Доктору простительно, она не знакома с потомком рода Беннет и не знает всех премудростей общения ведьмочки и вампира.

– Что!? – осиплым голосом спросил шокированный Деймон.

– А ты думал, что тебе достается чаще всех, просто так?

– С чего ты взял? – нервно произнесла Елена.

– Абсурд, – фыркнул вампир, при этом морщась, словно кислый лайм проглотил.

– Анна читала дневник Бонни, – пояснил Джереми.

Деймон проглотил второй «лайм». Бонни влюблена в него? Невозможно!

–

Молодой человек, это бестактно о чужих чувствах сообщать обществу, – прокашлялся Элайджа. – Если мисс Беннет считала нужным это не говорить, то это должно было и дальше оставаться тайной.

– Это не я, это Анна написала в моем дневнике.

– Вот видишь Джереми, даже у призрака есть манеры, эта девушка не кричала на весь мир о чувствах Бонни к старшему из братьев Сальваторе, а тактично изложила свои мысли в твоем дневнике. Конечно, немного глуповато, но, тем не менее, она молчала о том, что знает.

– Элайджа хватит занудствовать, – скривился Эдмунд. – Выключи интеллигента.

– Нужно же как-то объяснить подростку, что он поступил не хорошо.

– У него опекун есть.

– Но все же.

– Ладно, сейчас объясним, – встал Эдмунд и потянулся к ремню.

– Все я понял! – спрятался под столом Джереми. – Только без ремня!

– Не могу поверить, – проговорила Керолайн, смотря в одну точку, – наша Бонни влюблена в Деймона.

– Так Барби помолчи и так аппетит пропал, – осушил стакан виски вампир. – К тому же факт не подтвержден…

– А ты приди к ней голый, – Эдмунд все же решил пощадить брата Елены и не устраивать порку, черт он, кажется, вошел во вкус, всем давать ремня.

– Теперь понятно, что она на него порчу навела, – улыбнулся Клаус, – хотя лучше бы приворот сделала. Бесполезная ведьма.

– Да уймитесь вы, – сказал Деймон.

– Действительно, – вторил другу учитель истории. Совсем подросток распоясался в круизе и это его вина, перестал следить за мальчиком и вот результат, тайны своей пока вроде еще девушки выдает.

– Я от тебя такого не ожидала, Джереми, – строго проговорила Елена.

– Да, хорош вам, – состроил щенячьи глазки юноша.

– Предлагаю забыть об этом, – сказала Керолайн.

– Ну да ты блондинка, тебе в одно ухо влетело, в другое вылетело. Хорошо быть блондинкой, – словесно напал на вампиршу Деймон.

– Сальваторе! – рыкнул Клаус, явно не довольный брошенной фразой Деймона по отношению к мисс Форбс.

– А зверью слово не давали!

– Деймон! – закатила глаза Елена.

– Сто семьдесят лет, блин, Деймон! – грубо бросил он Елене, девушка аж отстранилась от него. Глаза защипало, слишком близко к сердцу она восприняла его грубость. Обычно Елена спокойно воспринимала его порывы нагрубить, но видимо беременность давала о себе знать.

– Ужин испорчен, поздравляю Джереми, – облокотился на стул Эдмунд.

– Простите, – смущенно пролепетал шестнадцатилетний подросток.

Аларик покачал головой, а Мередит чувствовала себя не в своей тарелке. Елена всхлипнула и резко встав из-за стола, покинула всех, судорожно вытирая на ходу не прошеные слезы.

– Черт! – отшвырнул вилку брат Стефана и пошел догонять Елену.

– Сегодня был насыщенный день господа и дамы, но вынужден откланяться, – произнес Эдмунд и тоже встал из-за стола. – Всем добрых снов, – покинул он помещение и

прошел к себе в каюту.

Постепенно все молча стали, расходится, а Джереми осознал, что поступил глупо и совершенно не думая, словно он одноклеточное существо.

====== Глава 38. ======

Выходной день, принес с собой теплую погоду и сияющее солнце, на небе не было ни тучки, хотя октябрь уже давно вступил в свои права и в штате сейчас повсеместно начался сезон дождей. В такую погоду семьи предпочитают пойти на прогулку в парк, где ребятня будет носиться с визгами и смехом, молодые парочки, устроившись рядом, воркуют, а пожилые люди, устроившись на лавочках обсуждают нынешние времена, улыбаясь детям и вспоминая себя в молодости, смотря на влюбленных голубков.

Одиноко стоящий на окраине леса и граничащий с кладбищем особняк из красного кирпича, словно являлся символом осени. Если раньше, практически с месяц назад, сюда ежедневно подъезжали машины, владельцы которых врывались в дом словно к себе домой, то теперь дверь изредка открывалась, выпуская и пропуская в одинокий особняк такого же одинокого владельца. По ночам одиноко горел в окне свет на верхних этажах, а совсем недавно свет в доме никогда и не выключался, постоянно потребляя электроэнергию и освещая каждый уголок и днем и ночью. Подъездная дорога, клумбы с пожухшими цветами украшены пожелтевшей и опавшей листвой. Особняк и его территория постепенно приходили в упадок и уныние. Но единственному жильцу не было дело до упадка, внешний вид особняка олицетворял собой осень, плавно переходящий в зиму, а если так и дальше пойдет, то лето для этого старинного дома никогда не наступит.

Внутри все обстояло еще хуже, разрушенная гостиная с толстым слоем пыли, дорогие ковры, которые грозилась сожрать моль, паутина висевшая на потолке, в скором времени грозилась свисать оттуда толстыми нитями. Антикварные вазы спрятали все свое великолепие за месячным слоем пыли, как и картины со знаменитыми закорючками в углу впитывали всю ту пыль и атмосферу вокруг. Некогда до блеска начищенный пол, теперь даже не сверкал под прямыми лучами солнца, а хрустальные люстры скрывали все свое великолепие и делили былую славу с пауками. В помещениях отведенные под ванные комнаты из кранов капала вода, раздражая тишину своими звуками и образуя ржавый след на белоснежной эмали. Лишь в одной комнате было более-менее чисто.

Разбросанные вещи и раскиданные книги, смятая кровать на которой кое-где видны следы крови, открытое окно, через которое залетали мухи и садились на пакетики с донорской кровью, пытаясь добраться до остатков, более смелые жужжали над стаканом с янтарной жидкостью, где и утопали опьяненные ароматом и вкусом.

Из душа вышел молодой человек семнадцати лет, повязав полотенце на бедрах и демонстрируя бардаку свое накаченное тело. Он выглядел безупречно, его можно было бы назвать идеалом, но его зеленые глаза утратили искры жизни и горела в них лишь злоба. Подойдя к стакану с выпивкой, он выругался, мухи уже во всю устроили пир. Взяв его в руки, он прошел к окну и вышел на балкон, выливая содержимое, до виски с мухами он еще не опустился. Возвращаясь обратно и подходя к графину с янтарной жидкостью, он заметил женскую кофточку, свисающую из открытой двери шкафа. Фыркнув, он подлетел к этой женской тряпке, оставленной тут в счастливые дни, когда у него была любимая девушка.